О.: Ну, опять ясно почему. Потому что в один прекрасный день, как я уже говорил, я стал задумываться о создании структур, которые бы не зависели ни от Бадри, ни от Абрамовича. В то время я начинал понимать, что Россия — политически недостаточно стабильна даже после выборов. Я был уверен, что Путин станет президентом, но это не значило, что Россия за секунду станет стабильной. По этой причине мы и обсуждали, каким должным юридическим образом наконец зафиксировать наши доли.
В.: Господин Березовский, я вам следующее скажу: если вы друг другу достаточно доверяли, чтобы не записывать ваше соглашение, было совершенно лишним договариваться, какой системой права ваше соглашение будет управляться.
О.: Вы не правы.
В.: Единственная причина, по которой вам это нужно было, — это если бы вы уже тогда думали о том, что вы можете рассориться. Именно потому что вы утверждаете, что вы втроем сели, договорились и ничего не записали, но договорились, что ваши отношения британскому праву будут подчиняться, — это полная чепуха.
О.: А вот и нет.
В.: Хорошо, на прошлой неделе вы заявили, что вы практически ничего не знали об английских трастах, когда вы составляли ваше соглашение с Абрамовичем и Бадри. Понимали ли вы, какие будут правовые последствия по английской системе права?
О.: Нет, не понимал.
В.: И вы не получали консультаций от английских юристов по поводу соглашения, которое, как вы заявляете, вы заключили с Бадри и Абрамовичем?
О.: Нет, я не получал консультаций. По крайней мере, я не помню, чтобы их получал.
В.: То есть тогда, таким образом, якобы ничего не зная о юридических последствиях английских трастов и без получения консультаций, вы утверждаете, что вы не знали, какими будут последствия того, о чем вы договорились?
О.: Я хорошо знал, что эта структура будет больше защищена, чем любая российская структура, поскольку у многих людей уже был опыт. У меня личного опыта этого не было. Но совершенно четко и ясно из нашего разговора в Ле Бурже видно, что мое понимание западной защиты было достаточным.
В.: Вы когда-нибудь видели, чтобы такая структура, как та, которую вы описываете, не была бы выполнена в письменной форме?
О.: Нет-нет.
В.: Господин Березовский, вы уже признали: у вас не было никакого понятия по поводу правовых последствий английского траста. Таким образом, ваше утверждение, что вы согласились сформировать английский траст и отношения по трасту, не зная последствий таких отношений, полностью абсурдно.
О.: Ну, вы знаете логику: если предположение неверно, а предпосылки верны, то вывод может быть как совершенно неправильным, так и правильным. В вашем случае — вывод неправильный. Опять же я не понимал деталей английского права, я только хорошо понимал, что если у меня есть устное соглашение с Абрамовичем, то для меня этого было достаточно, чтобы обратиться в суд.
В.: Но если вам заявят, что в целях четкого соответствия британским законам вам необходимо это записать, то вы тогда с этим не согласитесь?
О.: Я понимал, что для меня хватит устного соглашения в точном соответствии с британскими законами, и для меня этого было достаточно, чтобы я смог обратиться в суд.
В.: Господин Березовский, я хочу задать вам вопросы о том, что произошло после встречи в «Дорчестере» и после соглашения в «Дорчестере». Вы утверждаете, что господин Абрамович заставил вас продать то, что вы называете вашей долей «Сибнефти», намного дешевле, чем она стоила.
О.: Это связано с РУСАЛом или мы обсуждаем уже «Сибнефть» теперь?
В.: Я хочу спросить, это ваше заявление?
О.: Это часть моего заявления. Потому что вторая часть моего иска — это РУСАЛ.
В.: Да, понятно. Значит, насколько я понимаю, вы утверждаете в рамках вашего иска, что господин Абрамович был такого рода человек, который готов был запугивать, заставить вас продать вашу долю в «Сибнефти» за бесценок в 2001 году.
О.: Да, совершенно правильно.
В.: А почему с РУСАЛом он так не поступил?
Судья Элизабет Глостер: Я не понимаю ваш вопрос, господин Адкин. Когда вы говорите, почему он не сделал то же самое в отношении РУСАЛа. А как может свидетель раздумывать относительно того, каковы были якобы намерения господина Абрамовича. Как он может…
Г-н Адкин: Я хочу попросить свидетеля прокомментировать следующее. Если господин Абрамович был готов и мог заставить его продать его долю в «Сибнефти» в 2001 году по заниженной стоимости, то он мог бы, и хотел бы, и сделал бы то же самое в отношении РУСАЛа тоже. Я хочу дать возможность свидетелю прокомментировать это.