О.: Да-да, это была единственная сумма, которая была признана как сумма, переведенная на мой счет. 41 тысяча швейцарских франков, или 32 тысячи долларов США.
В.: Миллионов швейцарских франков, не так ли?
О.: Нет, тысяч.
В.: Я проверю эту цифру.
О.: Вам придется.
В.: Господин Березовский утверждает, что «Руко Трейдинг» принадлежала ему и господину Патаркацишвили, но по вашим показаниям получается, что вы были бенефициарным владельцем? Также бенефициарным, то есть не вместо них, а в дополнение.
О.: Да, в дополнение.
В.: Вы утверждаете, что казначейские операции, которые привели к этому судебному решению, были добросовестными операциями, полностью коммерчески обоснованными?
О.: Да.
В.: Не согласитесь ли вы, что они были как минимум сделками, транзакциями, по которым уместно и справедливо было бы потребовать от вас, чтобы вы их объяснили?
О.: Кому объяснили?
В.: Ну, например, прокурору.
О.: Ну, безусловно. Я подтверждаю следующее: меня никогда не расспрашивали по этому поводу с того момента, как меня арестовали, и до того момента, как началось слушание дела в 2002 году. Ни одного вопроса мне не задали. Единственное, что я смог передать прокурорам, это мое письменное заявление 7 декабря 2000 года, и все. Ни разу меня не допрашивали по этому вопросу.
В.: Но эти транзакции частично лежали в основе того, в чем вас обвинили и приговорили в Москве?
О.: Да, к сожалению, по политическим обстоятельствам, но учтите, господин Сампшн, что во время судебного разбирательства я давал показания целый месяц, каждый день, восемь часов я давал показания в суде, и я объяснил суду истинную природу всего этого. В том числе правила лорда Cottenham, который определил правила игры для финансовых организаций, и в результате обвинение в мошенничестве было снято. Надо было чем-то его заменить. Судья Шереметьев принял решение, мы опротестовали это решение, и я был абсолютно убежден в том, что я был не виновен в преступлении, мне вменяемом. Мы подали апелляцию. Это было совершенно несправедливое судебное разбирательство. Если Вашу Честь это интересует, я могу рассказать вам все подробности, которые убедили меня, что приговор был несправедлив.
Судья Элизабет Глостер: Да, мне это очень интересно, но мне кажется, неуместно сейчас вам об этом мне рассказывать, потому что у нас очень мало времени.
Г-н Сампшн: Я предлагаю поработать, а потом сделать перерыв, когда я закончу свой допрос. Господин Глушков, посмотрите на ваши свидетельские показания во время слушания дела по вашему политическому убежищу. Вы утверждаете, что узнали от Бориса, что в январе 2001 года господин Березовский встречался во Франции с Романом Абрамовичем, и Борису было сказано, что если он продаст акции… (имеются в виду акции ОРТ) …то меня освободят. Господин Березовский сказал вам, что эта встреча состоялась в январе, да?
О.: Нет, это мне рассказывал господин Боровков, мне ничего Березовский сказать не мог, потому что Березовский был в Англии, а я был в тюрьме в России. Я знал от Березовского про заявление господина Патаркацишвили, которое он сделал в 2001 году, что они приступили к переговорам о моем освобождении 7 декабря.
В.: Я позже вам задам вопрос об этом эпизоде. А сейчас я хочу, чтобы вы подтвердили, что, когда вы приехали в Англию, уже, наверное, вы говорили с Березовским, и он сказал вам, что его встреча с Абрамовичем во Франции была в январе 2001 года.
О.: Господин Сампшн, я освобождаю себя от ваших предположений, потому что они не соответствуют тому, что я говорил ранее, и повторяю это — Боровков рассказал мне, что он знал от Бориса, что в январе 2001 года это состоялось. Но это не прямое знание. Это косвенное знание.
В.: Господин Глушков, почему вы написали в ваших свидетельских показаниях, что Борис вам сказал? Ведь Борис — это Березовский, а не Боровков.
О.: Ничего подобного. Я знал всегда, что господин Боровков такой информацией самостоятельно владеть не может.
В.: Но почему вы написали в ваших свидетельских показаниях, что вы знали это от Березовского?
О.: Я уже объяснил. Потому что это то, что мне сообщил господин Боровков.
В.: Господин Глушков, но это не может быть правдой. Вы написали это показание, потому что вам Березовский сказал об этом, когда вы обсуждали с ним этот вопрос, после того как вы приехали в Англию.
О.: Господин Сампшн, я не помню, чтобы вы присутствовали на нашей встрече с господином Березовским. Как вы можете это заявлять? То, что вы заявляете, не соответствует истине.
В.: Я просто читаю ваши показания. Что произошло? Вы сидели в этом суде, слушали показания господина Березовского, и теперь вы пытаетесь уйти от тех показаний, ваших собственных, которые не соответствуют его показаниям. Не так ли?