— Извини, — он взял в руку телефон. — Мне надо…
— Конечно, — легко согласилась Зина.
Марк потратил пару минут на разговор, разглядывая её украдкой.
Последний раз они виделись, наверное, с год назад. Мельком. Марк приехал забрать Анну из кафе, где она встречалась с подружками. Отличница была одной из них. Тогда у неё вроде волосы были длиннее? Или короче? А грудь? Она сделала грудь? Та буквально вываливалась на стол из разреза.
Марк невольно заметил кулон. Танцующая балерина. На груди «Умирающего лебедя» из серебристого металла в короткой балетной пачке блеснул алый камень. Эффектно. Трагично.
— Ты подстриглась? — спросил Марк, отдав все нужные распоряжения.
— Ты заметил? — кокетливо поправила она волосы. — Немного.
Фух! Угадал, выдохнул Марк.
— Тебе идёт.
— Спасибо. А ты, — она показала на его сбившие в гнездо кудри. — Решил отращивать?
— Ну, можно и так сказать, — пригладил он рукой спутанную шевелюру. — Всё никак не дойду до парикмахерской.
— О, я знаю один хороший барбершоп. Они зашли на рынок только в прошлом году, я курировала этот проект: мы создавали им бренд буквально с нуля. Логотип, слоган, реклама. Давай я договорюсь.
— Да не надо, я…
Но она уже тыкала в телефон.
— Аллё, Макс!
Марк невольно подумал, сейчас она скажет: «Ты не поверишь! Я улетаю с Якиным в Гагры».
Он потому и не хотел лететь в Стамбул и не любил долго работать за границей, что невыносимо скучал по своей среде: речи, фразочкам, шуточкам, понятным только близким по духу людям.
Они познакомились с Анной, когда он только вернулся (больше года работал в европейском офисе своей компании в Барселоне) и так радовался, что наконец, вернулся домой, что на этой вечеринке все его понимают, а не надо долго и нудно пояснять, кто такой Якин и где это — Гагры, что был в ударе. Тем, наверное, её и зацепил.
Зине тем временем ответили, и она замурлыкала:
— Привет, привет, милый!.. Да, всё хорошо… Нет, мне тут человечка надо подстричь. Поможешь?.. Да, конечно… Да, можно сегодня…
— Нет, сегодня я… — начал было Марк.
— Да, сегодня подойдёт, — видимо, не услышала его Зина. — Ну, скидывай адрес.
— Как у тебя всё… быстро, — качнул головой Марк, когда Зина перекинула ему адрес салона.
— А чего тянуть, — усмехнулась она. — Ну, до встречи?
— Да, конечно, — не нашёлся Марк, что ответить.
И она тут же упорхнула.
15
Чёрт! Ругал себя Марк весь день, что не смог отказать. Он любил своего мастера. Он к нему привык. Тот знал, где сколько снять, где у его волос проблемы. Марк так намучился, пока его нашёл.
Аня обычно шутила, когда он приходил подстриженный: «Вот так любишь его, любишь, а он взял и постригся».
Бородатая, конечно, шутка. И не сказать, чтобы Марк так уж дрожал над своими волосами, но это был один из тех ритуалов, что был связан с женатой жизнью, а он с трудом менял свои привычки.
— Да прекрати ты, Марк, езжай куда надо, — успокоил его Юра, самый толковый из его подчинённых, когда Марк объяснял, что ему надо отлучиться. — Всё сделаем в лучшем виде, не переживай.
Марк на всякий случай сверился с записями и с тяжёлым сердцем сел в машину.
В назначенный час его усадили в большое кожаное кресло, в тяжёлый бокал налили виски, и Марк всё же расслабился.
Даже получил удовольствие: и от негромкой музыки, и от ненавязчивой беседы с мастером.
Обсуждали фильмы. Парень парикмахер оказался настоящим знатоком культового кино. И Марк для себя даже записал названия нескольких сериалов, о которых не слышал, но заинтересовался.
И подстриг его мастер тоже удачно.
Необычно. Коротко. Оголив затылок, открыв лоб, заострив виски. Но ему шло.
Как и стильная щетина, которую вымыли чем-то придающим мягкость и шелковистость (будь у матери кот, обзавидовался бы), подравняли, строгой линией вывели к вискам.
Марк даже сам себе понравился.
— Ух ты ж! — восхитилась Зина.
Глупо было предположить, что в барбершоп она заехала случайно. Она особо и не скрывала:
— Не могла это пропустить. Выглядишь потрясающе.
И Марк даже не смутился. Чёрт побери, да.
— Сходим куда-нибудь? — предложила Зина.
Марк, благодарный ей за стрижку и в надежде ещё что-нибудь узнать про Аню, легко согласился.
В кафе было шумно, но не настолько, чтобы невозможно было говорить.
Истосковавшийся по нормальной еде, Марк с удовольствием ел. Зина выбирала оливки из греческого салата и не замолкала ни на минуту.