Гарри кивнул и, наконец-то, отправился сделать то, что так давно хотел, и напиться. Кувшин был полон только наполовину, поэтому он сделал лишь несколько глотков, но Снейп рявкнул на него:
– Пей больше!
– Я должен экономить воду, – возразил Гарри.
– Не сейчас. Твоим органам необходима вода, чтобы поправиться.
Гарри не спорил и выпил еще. Через несколько минут он вернулся в угол, где сидел Снейп. Он не был уверен, что должен делать, поэтому опустился рядом с профессором.
– Придвинься ближе, Гарри. Ты замерзнешь, – сказал Снейп неожиданно добрым голосом, но Гарри не осмелился придвинуться. Он услышал, как профессор вздохнул, когда поднялся, придвинулся к нему и обернул плащ вокруг них так же, как он сделал это прошлым днем. – У нас нет подходящей одежды. Если мы не хотим простудиться, чтобы добавить себе еще проблем, нам необходимо так или иначе согреться. Это ясно?
Гарри только кивнул, но почувствовал себя намного лучше, когда рука обняла его за плечи. Это опять было… как будто он был ребенком, а профессор – родителем. Он закрыл глаза и окунулся в предложенное тепло.
Снейп был несколько удивлен тем, что мальчик прижался к нему.
– Ты в порядке? – осторожно спросил он.
– Я не думаю, что когда-нибудь снова буду в порядке, – сказал Гарри и зевнул. Мгновение спустя он добавил: – Я имею в виду, что, если я так или иначе переживу все это, я считаю, что никогда не смогу… преодолеть все это. Это слишком много…. но сейчас я в порядке. Вы так… теперь внимательны ко мне. Это так странно, но здорово… что-то вроде причастности… – пробормотал он смущенно.
Снейп шевельнулся от волнения и не смог ничего ответить.
– Кто такой Квайетус? – тихо спросил Гарри через некоторое время.
– Откуда ты знаешь?.. – голос Снейпа одно мгновение был резким, но он тут же пожалел о тоне. Реакция Гарри была быстрой.
– Извините, сэр, – он опустил голову и отодвинулся.
– Ты не должен извиняться, Гарри, – Снейп на мгновение сжал объятия, одновременно успокаивая и поддерживая Гарри. – Я только немного… удивился, что ты знаешь о нем.
– Ваши кошмары… – Гарри вздохнул. – И вчера, когда Вы проснулись, то назвали меня этим именем. Вы перепутали меня с ним?
Неожиданно Снейп вспомнил ласку… доброту мальчика, дотронувшегося до него, самого противного профессора школы, человека, который годы считал Гарри дерьмом, убийцы… Была это ТА доброта, которая изменила его чувства от признания мальчика к заботе о нем? Кажется, все, что было хорошего в его жизни, было так или иначе связано с Квайетусом…
– Квайетус был моим братом, – тихо ответил он. – И ты иногда напоминаешь мне его, – добавил он через секунду.
– Он… умер? – спросил Гарри так тихо, как мог. Снейп только кивнул. – Как?..
– Волдеморт убил его, – Гарри увидел, как сжались челюсти профессора. Снейп закрыл глаза и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. – Он убил его здесь, в Поместье Кошмара, в Главном зале, после шести раундов пыток, потому что Квайетус отказался присоединиться к нему, а мой отец решил его заставить. В конце концов, он бросил Волдеморту вызов, тот убил его.
Снова перед его глазами возникли картины, как это было со времени Азкабана. Умирающий Квайетус … похороны… Он бессознательно крепче сжал в объятиях Гарри… Квайетуса… на мгновение ему действительно показалось, что он сидит рядом с братом. Когда он понял, что обнимал Гарри, Снейп смущенно попытался отпустить его, но почувствовал, как две руки, успокаивая, обхватили его грудь. Это проявление заботы уняло его смущение, и долгие минуты они просто сидели в тишине, обнимая друг друга.
– Ты такой же смелый, как он… – тихо пробормотал Снейп. – Как ты выдержал пытки, боль, как с достоинством смотрел в лицо смерти… ты такой же, как он.
Гарри не мог ничего сказать. Казалось, любая тема закончится смертью кого-то, так или иначе связанного с мастером зельеварения… Его любимая, а теперь его брат…Точно так, как он и сказал: «Если мы решим продолжить этот разговор о прошлом, мы встретим больше смертей, чем ты можешь себе представить». Вероятно, это и было причиной холодного и саркастического поведения мастера зельеварения… потери, которые были в его жизни…
– Профессор? – неожиданно спросил он.
– Хммм? – рассеянно хмыкнул Снейп.
– Почему достоинство так важно? Если я должен умру, не все ли равно?
– Да… э… со строго материалистической точки зрения, возможно, – озадаченно ответил Снейп.
– Вы имеете в виду слова Дамблдора?
– Какие слова? – с любопытством спросил профессор.
– «Для высоко организованного мозга смерть – всего лишь очередное большое приключение». Он сказал это после моих приключений с Квиррелом.
– Нет. Я не хотел сказать о какой-то загробной жизни. Я не знаю, верить ли в нее. Это кое-что другое… – он вздохнул. – Я думаю, что научился этому от Квайетуса. Мы все умрем рано или поздно. Мы не можем быть уверенными, когда. Поэтому мы должны прожить жизнь так, чтобы никогда не сожалеть…
– Вы сожалели о своей жизни, сэр? – Гарри не был уверен, что это мудрый вопрос, наверняка нет, но он уже вылетел. Он приготовился к резкой отповеди, но Снейп только вздрогнул.
– Да, много раз. Я сожалею о многих вещах. Но это другая история. Я не жалею о своем потерянном достоинстве, так как меня никогда не заставляли его потерять. Я сожалею о других вещах.
– Ох… но если бы я был совершенно уверен, что умру, почему я не мог бы просто сдаться?
– Гарри, послушай, – Снейп глубоко вдохнул. – Это очень трудно объяснить. Я попробую привести пример, но он не будет полным ответом на твой вопрос. Я боюсь, что фактически не существует полного ответа. Хорошо?
– Хорошо, сэр, – кротко ответил мальчик.
– Я сказал, что Волдеморт убил моего брата. – Гарри кивнул. – Я должен был участвовать в той пытке с первой минуты. Как в твоем случае… – Гарри опять почувствовал дрожь профессора. – Я был одним из его мучителей, хотя любил его больше, чем кого-либо еще в своей жизни. Или лучше сказать – он был единственным, о ком я по-настоящему заботился и любил. И все-таки я был одним из тех, кто заставил его страдать. Он держался с достоинством и ТОГДА я понял, насколько я заблуждался. Его смерть показала мне то, чего я раньше никогда не знал о жизни. Свет. Значение. Человечность.
– Я думаю, что понимаю, сэр, – ответил Гарри почти неслышно.
– Зная тебя, я верю, – улыбнулся Снейп. – Но дай мне закончить историю.
Гарри опять кивнул.
– После четвертого или пятого раунда я не мог больше причинять боль Квайетусу. Я просто стоял там, неспособный пошевелиться. Мой отец наложил на меня Круциатус. И они убили его. Я взял его тело и аппарировал в Хогвартс. Я пошел в кабинет Дамблдора и поклялся именем Квайетуса бороться против Волдеморта до тех пор, пока он не будет побежден.
– Дамблдор знал вашего брата? Как? – с любопытством спросил Гарри.
– Он тоже учился в Хогвартсе. Он был старостой, а в последнем классе еще и Главой мальчиков. Все знали и любили его.
– Я понимаю… – Гарри растерялся.
Снейп не хотел продолжать разговор о Квайетусе, поэтому решил сменить тему.
– Если ты хочешь еще примеры на твой вопрос о значении достоинства в смерти, ты можешь подумать о своих матери и отце, – мягко сказал он. – Они не знали, что их сопротивление спасет тебя. Они просто умерли так же, как жили.
Гарри весь задрожал, и Снейп встревоженно спросил:
– Ты в порядке, Гарри?
– Да, но это так… так странно, – пробормотал Гарри, углубившись в мысли.
– Что?
– Из Ваших примеров можно заключить, что смерть такого рода порождает … жизнь… Достоинство порождает жизнь… Или так…
Глаза Снейпа расширились, когда он посмотрел на мальчика. Гарри не просто был так умен, как он предположил после их прежних разговоров. Он был мудр, как старик с огромным опытом. Ну, хотя он и не был стар, но он, казалось, ИМЕЛ достаточно опыта.
Они молча сидели в полутемном углу. Гарри скоро заснул, и Снейп опять положил его слабо дрожащего мальчика себе на колени. Он не знал точно, почему он это сделал. Он просто… сделал. Это показалось правильным. Это было что-то, чего он никогда не испытывал раньше, но он решил, что это ему понравилось. Профессор оперся головой о стену и долго смотрел отсутствующим взглядом на ближайший факел, снова обдумывая свое прошлое, потерянные возможности и, по-видимому, несуществующее будущее. Любовь, забота, семья… слова, вещи, которые никогда не сбудутся. Однако Гарри был жив; он мог чувствовать что-то подобное.
Да. Это действительно были счастливые дни перед воротами ада. Но они не были в Аду. Нет, пока они были способны разделять человечность, достоинство, заботу, надежды, мечты…
Странные мысли для противного мастера зельеварения, саркастически подумал он. Но не такие уж странные для кого-то, приговоренного к смерти.
Они были «мертвыми людьми», медленными шагами приближающимися к месту казни, и их чувства были такими же, как у других людей, разделивших их судьбу.
Он понимал, что их чувства, вероятно, являются следствием их нынешнего физического и душевного состояния. Но имело ли в действительности это значение? Даже в повседневной жизни счастье или печаль также были следствиями различных внутренних или внешних событий…
Погруженный в мысли, Снейп, наконец, последовал примеру Гарри и заснул.
***************************************************************************
Когда автомобиль остановился перед «Норой», его дверца распахнулась, и Гермиона вылетела наружу.
– Рон! – закричала она, увидев лицо друга. Она подбежала к рыжему мальчику и бросилась ему на шею. – Рон, – повторила она спокойнее и зарыдала у друга в объятиях.
Рон чувствовал себя весьма смущенным проявлением привязанности Гермоины, но не хотел причинять боль горюющей девочке, отталкивая ее. Он вздохнул и пробормотал несколько ободряющих слов ей в ухо.
Через несколько мгновений миссис Уизли спасла сына от девичьих объятий и, коротко обняв ее, и махнула рукой в сторону двери, приглашая семью Гермионы войти.
Они уже сидели в кухне за столом, но никто не был достаточно смелым, чтобы нарушить тишину. Наконец, отец Гермионы заговорил:
– Мы услышали несколько по-настоящему тревожных новостей от Гермионы только после окончания семестра, – со вздохом начал он. – А вчера она получила газету, в которой сказано, что ее друг Гарри, возможно, пропал. Она сказала, что он, конечно, похищен, и она хочет поехать и поговорить с вами. И, – мгновение он выглядел растерянным, – Джоан и я хотели бы побольше узнать обо всем этом. Побольше, потому что мне это кажется началом войны.
– Это так, – твердо заверила его миссис Уизли, – или это случится очень скоро.
Отец Гермионы кивнул.
– Я подозревал.
После долгой паузы Гермиона повернулась к Рону.
– Ты знаешь что-нибудь еще о Гарри? Твой отец? Дамблдор? Кто-нибудь?
Рон в отчаянии покачал головой.
– Ничего. Но мы могли бы подождать папу; у него, возможно, будут какие-нибудь новости, когда он вернется.
– Отец Рона работает в министерстве магии, – пояснила матери Гермиона. – А что насчет Сам-Знаешь-Кого? Фадж все еще игнорирует факт его возвращения?
– Фадж – идиот, – пробормотал Рон про себя, и, к большому удивлению Гермионы, миссис Уизли не поправила сына.
– Фадж не подтвердил объявления Дамблдора, но большая часть магического сообщества знает об этом.
– Да, прощальный пир… – прошептала Гермиона.
– Министерство не захотело ничего делать, хотя они реорганизовали и расширили курсы аврорского обучения. Перси решил стать аврором, потому что его новый начальник не выносит его страстного увлечения работой.
– О, – слегка улыбнулась Гермиона. – Это значит, что преемником Крауча стал нормальный человек.
– Нет, он не нормальный. Он просто не может выдержать Перси. Эти две вещи – не синонимы, – ответил Рон, а миссис Уизли глубоко вздохнула.
– Рон, прошу тебя, следи за своим языком.
– Но мама, папа сказал это тебе, и ты с ним согласилась! – удивленно воскликнул он.
Несмотря на общую печаль, родители Гермионы улыбнулись, а миссис Уизли покраснела.
– Рональд! – она больше ничего не сказала, но ее сын закрыл рот и наклонился вперед в своем кресле.
– Ситуация в магическом мире еще не слишком плоха, – повернулась миссис Уизли к своим гостям-магглам. – Вы-Знаете-Кто, вероятно, восстанавливает свои силы и перестраивает свою систему перед тем, как начать что-нибудь более серьезное. Так что, кажется, у нас есть время, чтобы кое-что сделать, но министерство не поверило истории Гарри, – она остановилась и посмотрела на пару, чтобы увидеть, знают ли они о событиях, случившихся Трехмагового турнира.
– Гермиона рассказала нам об этом почти все, – одобрительно кивнула миссис Грейнджер, ожидая продолжения.
– Хорошо. Так что время теперь против нас. Мы почти полностью беспомощны из-за опровержения министерства.
– Об этом… Сами-Знаете-Ком, – отец Гермионы снова вздохнул. – Будет ли это иметь последствия и для мира магглов?
Миссис Уизли опустила голову.
– Боюсь, что будут серьезные последствия. Но не только для мира магглов. Магглорожденные волшебники будут в будущем в самой серьезной и постоянной опасности. Такие, как ваша дочь…
На кухню упала неловкая тишина.
– Но Хогвартс – безопасное место, мама, – сказал, наконец, Рон, – Гермиона там не пострадает! Она в большей опасности дома.
– Да, это так, – кивнула миссис Уизли и подняла взгляд на родителей Гермионы. – Но это лето будет… не богато событиями, мы надеемся.
– Как мы можем это говорить? – неожиданно закричала Гермиона. – Гарри похитили! Сами-Знаете-Кто уже действует!
– Гермиона, Гарри похитили, потому что он сбежал из дома. Сама-Знаешь-Кто был недостаточно силен, чтобы разрушить защитные стены его дома. И не забывай, что Гарри был его первой и постоянной целью, не знаю, почему, – Рон успокаивающе положил руку на плечо Гермионы. – И я надеюсь, я верю, что Гарри вернется.
Гермиона покачала головой.
– Смотри, Рон. Если он похитил Гарри, то уже убил его, я уверена.
– Ты ошибаешься. Если бы он убил Гарри, мы уже знали бы. Он использовал бы его смерть, чтобы запугать магический мир…
– Но это чертовская ерунда! – опять закричала девочка. – Если его похитил именно Сам-Знаешь-Кто, он не стал бы так долго ждать. Нет.
– Или, – все повернулись к миссис Уизли, которая еле слышно заговорила, – он хочет сломать его. Чтобы показать всему миру, что Гарри не тот герой, которым мы его считаем.
– Сломать его? – спросил отец Гермионы. – Что это означает? Конечно, не физическое насилие?
– Не ТОЛЬКО физическое насилие, мистер Грейнджер, – в голосе миссис Уизли слышалась явная печаль. – И, если я права, я, как и Артур, думаю, что он, конечно, сломается. У Сами-Знаете-Кто есть время, чтобы достичь цели.
– Это невероятно, миссис Уизли! Бога ради, мы живем в 20-м веке!
– Именно в этом веке произошла крупнейшая резня невинных людей. И в магическом, и в маггловском мире, если я не ошибаюсь, – строго ответила она, и Грейнджеры опустили глаза.
– Э… верно… – прошептал мистер Грейнджер. – Но… что мы могли бы сделать?
Миссис Уизли опустила лицо в ладони.
– Ничего, – пробормотала она. – Мы можем только молиться, чтобы он вернулся живым.