– Не нужно, Северус, – он мог видеть боль в глазах мальчика. – Я не должен был раздражать Вас… Я должен был знать, что эта тема Вас рассердит. И Вы имеете полное право сердиться, сэр.
– Гарри, возможно, не он – человек, которого я люблю больше всех в мире, но ты любишь его и имеешь право защищать. С другой стороны, никто, действительно никто не заслуживает гнить в Азкабане, даже Блэк, независимо от того, что он сделал.
Гарри отпустил профессора и снова оперся о стену.
– Я думаю, что умер бы там через день, – вздрогнул он.
– Я слышал, что дементоры очень сильно воздействуют на тебя, – это было скорее вопросом, чем замечанием.
– Да, – взгляд Гарри снова стал несосредоточенным, и Снейп мысленно проклял себя за возвращение Гарри в паническое состояние, но тот продолжил: – Когда они приближаются, я могу слышать моих умирающих родителей и Волдеморта… – его голос заглох.
– Никто не говорил мне…
– Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал. Дамблдор, конечно, знает, я рассказал ему. И я рассказал профессору Люпину, поскольку он предложил помочь мне найти средство против них.
– Заклинание патронуса, – кивнул Снейп. – Я мог видеть твоего Патронуса на квиддичном матче, когда Драко… – внезапно он остановился. – И я… я… – лепетать было лишком глупо, так что он продолжил: – И я думаю, что видел такого же патронуса на берегу озера год назад, когда дементоры хотели применить поцелуй к тебе и Блэку…
– Это был мой патронус, сэр, – перебивая его, улыбнулся Гарри.
– Но… как? Я видел тебя лежащим на земле, и один из дементоров собирался применить к тебе поцелуй. – Снейп вздрогнул, когда воспоминания атаковали его. Вид дементоров вокруг троих: двух детей и Блэка… А он, поклявшийся защищать Гарри, был так бессилен… да, он был бессилен также тогда…
– Вы ВИДЕЛИ это?.. – голос Гарри был слабым. – Но тогда… почему Вы не помогли нам? – Лицо мальчика потемнело. – Вы так ненавидели меня? Или Вы так ненавидели Сириуса? – Он покачал головой. – Я не хочу верить этому… Нет, пожалуйста, скажите, что это неправда!
Мастер зельеварения опустил голову, и на его лице появилось выражение боли.
– Нет. Я ненавидел вас обоих, но… я поклялся твоей матери и… была другая причина, – он вздохнул и посмотрел на Гарри. – Гарри, знаешь… если ты провел в Азкабане больше суток, ты никогда не сможешь вызвать патронуса. Я пробовал тогда… я совершенно испугался… и, – выражение его лица стало пристыженным, – у меня не было НИКАКИХ радостных воспоминаний, чтобы вызвать патронуса. Вообще никаких… Я застыл и видел Квайетуса, стоящего в круге страдания, а затем умирающего… Я не мог даже подойти ближе… Я пробовал…
– О, я… я сожалею… я только… не знал… – запинался Гарри. – Так ЭТО было причиной, по которой Сириус не мог бежать или бороться против них…
– Да, – ответил Снейп. – Но ты сказал, что это твой Патронус отогнал дементоров, – видя озадаченный взгляд Снейпа, Гарри рассказал ему всю историю маховика времени.
– … Вы были совершенно ненормальным в лазарете… и было поистине… забавно знать, что Вы были правы… И я по-настоящему удивился, что Вы не хотели, чтобы нас исключили.
– Э… я… хм… пробовал исключить вас после того рокового вечера, но… Альбус успокоил меня, – Снейп казался немного смущенным.
– Как он успокоил Вас? – по поведению Снейпа Гарри точно знал, что это должно было быть нечто действительно неудобное, но любопытство не позволило ему оставить тему.
– Если ты действительно хочешь знать, я расскажу, – Снейп еще больше смутился. – Он сказал, что я могу решить, что хочу. Исключить тебя, но в этом случае я должен буду переехать на Прайвет-драйв вместо миссис Фигг, чтобы защищать тебя…
– … с котами? – Гарри не сдержался и захихикал. Он почти забыл сообщение Волдеморта, поскольку вообразил Снейпа в доме миссис Фигг среди котов, делающего чай и печенье, носящего маггловскую одежду… Не удивительно, что Снейп не выбрал эту возможность.
Профессор, однако, решил игнорировать замечание Гарри.
– … или тебя не отчислят, и я могу остаться в Хогвартсе. Хотя он подчеркнул, что у меня нет выбора – это не было настоящим выбором. Он не хотел, чтобы я не был в школе…
– Почему? – Гарри было по-настоящему любопытно.
– Потому, что он думает, что я – единственный подходящий человек в штате, чтобы быть деканом слизеринского факультета. И я должен согласиться с ним. Я – не Пожиратель Смерти или тайный сторонник Волдеморта, но, тем не менее, я – настоящий слизеринец, так что родители доверяют мне… Нет, это неясно, я попробую снова, – он закрыл глаза в раздумье. – Одна часть родителей доверяет мне из-за Дамблдора, другая – из-за Волдеморта. Это имеет смысл?
– Я думаю, да. Дети Пожирателей Смерти и их родители думают, что Вы – последователь Волдеморта, так что они доверяют Вам. Другая часть доверяет мудрости Дамблдора хорошо выбирать преподавателей… Хотя он сделал несколько ошибок… Квиррел или Локхарт… Лже-Моуди… И… – он остановился. – И Вы также сказали, что еще были лояльным Пожирателем Смерти, когда начали преподавать в школе…
Снейп кивнул.
– Ты прав. Альбус – только человек, подобно всем нам. И хотя он мудрее и сильнее большинства, даже он ошибается… Но… мой случай не был ошибкой. Он точно знал, кем я был, когда позволил мне преподавать в Хогвартсе.
– Но… как?
– Я спрашивал себя о том же несколько раз. Теперь я полагаю, что знаю ответ. Но это – длинная история, Гарри, и я не знаю, где ее начало… – Глаза Снейпа стали холодными и уставились в противоположный темный угол камеры. – Возможно, это началось с идеи Квайетуса, который отчаянно хотел освободить меня от власти Волдеморта прежде, чем я совершу слишком много преступлений, чтобы быть прощенным. Он… Он не знал, что в то время я уже не был невиновным… нисколько… – первый раз за время их плена Гарри смог увидеть на лице мужчина сильное раздражение и вздрогнул в сочувствии. Он тоже иногда делал вещи, о которых сожалел, и хотел вернуть время назад, чтобы изменить прошлое, стереть любые мельчайшие последствия его поступка… Или однажды он мечтал, что убил Рона. В той мечте это был несчастный случай, но, тем не менее, он убил его, вытолкнув из окна их спальни. В своей мечте он был очень сердит на друга: он вообразил это, когда Рон оставил его в начале Трехмагового турнира. Он вспомнил, что начало ему приснилось, и долгие минуты он был уверен, что фантазия является истиной. Те минуты – минуты чистого раздражения, огромного желания вернуть назад время… Он снова вздрогнул. А теперь Снейп сидел здесь, сознающийся в собственном прошлом, ошибках, грехах, которые, конечно, преследовали его долгое время и даже сейчас, за несколько часов до их казни.
Очевидно, даже Снейп ушел в мысли, потому что он ничего не говорил, а только уставился в темноту затуманенными глазами. Гарри прочистил горло, и профессор вышел из транса.
– Да?
– История, Северус, – для Гарри было еще очень необычно называть его по имени, но он заставил себя сделать это. – Вы начали рассказывать мне историю о…
– О, я помню, – слегка улыбнулся мастер зельеварения, но он, очевидно, все еще был под действием своих предыдущих мыслей. – Квайетус… Он думал, что, если бы я работал в Хогвартсе, Волдеморт использовал бы меня, как шпиона, и я не принимал бы участия в обычной деятельности Пожирателей Смерти… так что он убедил Дамблдора нанять меня. Квайетус сказал ему, что, если бы я работал в школе, Волдеморт использовал бы МЕНЯ, как своего шпиона. Альбус знал, что Волдеморт найдет способ получить лояльного служащего в его организации, и подумал, что, если бы я был этим человеком, он, по крайней мере, знал бы точно, кто в штате агент. Тогда я, конечно, не знал, что Дамблдору было известно, что я – Пожиратель Смерти. Это было первым, что сказал ему Квайетус.
– Я НЕ МОГУ ПОНЯТЬ! – перебил его Гарри. – Как мог Дамблдор доверить Вам учить детей?
К его удивлению Снейп улыбнулся.
– О, это очень просто, мистер Поттер. Как я сказал, он знал, что я – шпион. Шпион должен быть крайне осторожен, если хочет сохранить видимость. Это означает, что я не мог даже тронуть детей, если не хотел, чтобы возникли подозрения о моей лояльности. И Дамблдор чувствовал, что я старался обрести его доверие больше, чем какой-либо еще бывший слизеринец с сомнительной склонностью к темной магии. Так что он был абсолютно уверен, что я не сделаю ничего, чтобы раскрыть себя. И он был прав. Я наслаждался тем годом… Я наслаждался бы больше, если бы был действительно свободен. Это был маленький мирный остров в суматохе войны до… – он стиснул кулаки, но это заставило его вскрикнуть от внезапной острой боли. Он должен был сделать несколько глубоких вздохов прежде, чем он смог продолжить: – До смерти Квайетуса.