– Семья, а?
– Что же еще? – усмехнулся Гарри и в шуточном любопытстве подтолкнул Северуса. – Продолжайте! Я не хочу пропустить ни слова!
Снейп закатил глаза, но продолжил.
– Зелье, нужное, чтобы сделать палочку, очень похоже на зелье освещения. Самые важные компоненты – перо феникса и размельченная се… Гарри! – внезапно выкрикнул он в волнении. – Пожалуйста, принеси мне этот проклятый факел!
Гарри, простонав, встал и прошел через камеру к тому месту, где лежал факел. Он поднял кусок дерева, тщательно исследовал и, пожав плечами, отнес его взволнованному мастеру зельеварения.
– Вот, пожалуйста, – отдал он с вопросительным выражением на лице.
– Я не могу взять, – покачал Снейп головой. – Но у меня есть идея. Ты владеешь беспалочковой магией, не так ли, Гарри?
– Да, некоторым ее видом… – Гарри пришел на ум образ тети Мардж, парящей в столовой Дурслей. Он хихикнул.
– Очень хорошо, – профессор, напротив, остался крайне серьезным. – Гарри, теперь, я думаю, у нас есть шанс проверить наше… родство.
– Что? – челюсть Гарри упала, и он так посмотрел на Снейпа, будто тот сошел с ума.
– Ты глухой, мальчик? Я сказал, что мы можем проверить, состоим мы в родстве или нет.
Гарри неопределенно кивнул.
– Хорошо. Но… Как насчет этого факела? И моих способностей к беспалочковой магии?
– Гарри, послушай меня. Маги, как правило, не используют человеческие компоненты в качестве магической сердцевины своих палочек, потому что это делает палочку немного… капризной.
– Мы можем использовать человеческие компоненты? – в полном недоверии Гарри разинул рот. Затем он сообразил: – Палочка Флер! – вскрикнул он взволнованно.
– Что? – в свою очередь спросил Снейп.
– В прошлом году… Трехмаговый турнир. Когда Вы хотели отравить меня неким зельем, Колин спас меня, когда забрал проверить мою палочку перед первым туром. Тогда там была и Флер, и сердцевина ее палочки была волосом ее бабушки.
– Вот почему я сказал, что мы можем проверить свое родство, Гарри. Ты можешь использовать в своей палочке человеческий компонент, только если являешься близким родственником волшебницы или мага, чьей частью был этот компонент.
– Северус, Вы подразумеваете, что, если мы – родственники, у нас есть палочка?.. – Гарри был поражен.
– Нет. В этом случае у нас есть подобный палочке кусок дерева.
– Я не понимаю.
– Это не будет настоящей палочкой, Гарри. Ты не можешь использовать этот кусок дерева, чтобы должным образом закрепить части. Ты можешь применить ее, чтобы оглушить кого-нибудь или сломать дверь, возможно, вместе со стеной, но ты не сможешь применить ее, чтобы… например, поднять меня.
– Я понимаю… – глаза Гарри мерцали. – Давайте попробуем. Возьмите мой волосок и…
– Гарри, ТЫ должен это сделать. Мои руки не годятся для такой работы…
– Извините, – Гарри виновато вздохнул. – Это означает, что я также должен пользоваться ей?
– Да. И ты должен взять волосок с моей головы, – Снейп опустил голову, и Гарри взял волосок так осторожно, как мог. – В этом проклятом факеле есть отверстие, – усмехнулся Снейп. – Вставь в него. И заткни его комочком грязи с пола… вот так.
– А теперь? – Гарри с надеждой уставился на Снейпа.
– Теперь скажи заклинание. Я не знаю точных слов: это длинное заклинание на латыни. Но в совершении волшебства важнее не язык, а желание. Ты должен представить, что этот кусок дерева у тебя в руке – настоящая палочка, и ты должен нагреть ее, насколько сможешь, своей магией. Палочка сделана, когда на ее конце появляется небольшое пламя, и она сама по себе начинает охлаждаться. Но Гарри… – Снейп посмотрел в глаза мальчика. – Это произойдет, только если мы – родственники.
– И если я смогу выполнить заклинание, которого я даже не знаю.
– Мы ничего не теряем, – спокойно сказал Снейп.
– Мы теряем все.
Несколько долгих мгновений они глядели друг на друга, затем Снейп кивнул.
– Тогда хорошо. Попробуй.
Гарри поднял факел и посмотрел на него. Вся ситуация была бы смешна, если бы речь не шла о жизни или смерти. Он вздохнул, закрыл глаза и сильно сжал факел. Он старался подумать о нем, как о палочке, но не мог. Он боролся со своими сомнениями, слабостью и усталостью, но на самом деле он не знал, что думать, что делать.
Что, если он был только Гарри Поттером, а не предполагаемым сыном Квайетуса Снейпа?
Факел вздрогнул в его руке.
Снейп видел борьбу мальчика, но не мог ему помочь. В его руке был их единственный шанс, но он не мог винить мальчика в его сомнениях. Он тоже сомневался. Сомневался в пригодности своей идеи, в их родстве, в способностях Гарри. Это было нелегко.
В конце концов, Гарри открыл глаза.
– Я не могу сделать это, Северус, – сказал он печально. Он встал на колени, безнадежно выронил факел и спросил: – Если я действительно сын Вашего брата, почему я похож на Джеймса Поттера?
Снейп понимающе кивнул. Для него ответ был однозначен, но Гарри не знал высшую магию, а эта была чрезвычайно высшей.
– Это – магия твоей матери. Также своего рода магия любви. Поскольку любовь твоей матери смогла спасти твою жизнь, любовь Джеймса Поттера к тебе и его самопожертвование сделали тебя его настоящим сыном. Настоящим сыном почти во всех смыслах этого слова. Ты унаследовал многие из его способностей, его характерные черты…
– Мой патронус… Сохатый… это тоже он… в его анимагической форме.
– Да, – кивнул Снейп. – Это имеет смысл. Он спас тебе жизнь, и с тех пор его любовь охраняет тебя, а патронус – вид этой охраны, Гарри, – успокаивающе улыбнулся он мальчику. – В определенном смысле, ты – сын троих сильных и любящих магов…
– Но, в конечном счете, это означает, что вместо двоих мертвых родителей у меня трое… – закончил высказывание Гарри, и Снейп вздрогнул от его горького тона.
– Гарри… – он попробовал сказать что-нибудь обнадеживающее, но его перебил Гарри.
– Извините. Я только… – но Снейп, борясь с собственной болью, снова положил руку на плечо Гарри.
– Гарри, ты помнишь беседу, которая у нас была после того, как ты… когда мы вернулись из другой камеры? – Он не ждал ответа и продолжил: – Ты помнишь, что я сказал тебе? Не имеет значения, что случилось в прошлом, и кто твои родители. Если мы выйдем отсюда, обещаю, я буду тебе… как… родитель, если ты хочешь.
Последние слова были сказаны по-настоящему мягко, но Гарри совершенно не услышал их. Он поднял взгляд на мастера зельеварения, улыбнулся и поднял в руке факел, представляя себе минуты, когда он держал собственную палочку и первое ощущение от держания палочки в магазине Олливандера, тепло, которое он чувствовал в теле и искры. В то же время он со всей своей силой пожелал, чтобы кусок дерева в его руке стал палочкой, которую он сможет использовать, чтобы спасти их из этой ямы смерти… Затем он подумал о своих родителях… их жизнях и жертве для него, и эта любовь дала ему новое, теплое чувство, подобное заботе Снейпа в предыдущие дни…
Любовь, забота и семья…
Тепло и свет…
Все, к чему он стремился…
Палка в его руке становилась теплее и теплее, и, когда он поднял ее, искры заплясали в темноте камеры… ее температура еще выросла… Гарри мог это чувствовать, так как она жгла его плоть, и это причиняло боль, хотя эта боль была практически ничем по сравнению с болью в камере пыток…
Теплее, горячо, горячее… Стало еще больнее, он едва мог держать и едва не уронил ее, когда внезапно чувство жжения прекратилось.
Гарри открыл глаза. Он не помнил, когда закрыл их, возможно, когда его начала охватывать боль… И то, что он увидел, согрело его сердце радостью и надеждой.
На конце палочки колебался крошечный огонек синего пламени и, когда он шевелил рукой, из него исходил новый сноп искр. Гарри уставился на это широко раскрытыми глазами, как маленький ребенок в Рождество на бенгальский огонь. Да и чувства его тоже были похожи.
– Это работает, – хрипло шепнул он и вздохнул, – дядя Северус.