— Послушайте! — сказал он, обращаясь к женщинам, — я ужасно расстроен. Мне лучше уйти.
Они застыли в изумлении, а он устремился к двери. И опять улыбка появилась у него на лице, тут же замеченная крепкой монахиней с черными сверкающими глазами. Втайне он думал, что хотел бы дотронуться до ее смуглых рук, сластолюбиво соединенных вместе.
Он решил упорствовать в своих несовершенствах. «Мea culpa!» — мысленно вопил Мэтью. Но при этом он чувствовал, будто кто-то толкает его в бок и говорит: «Улыбайся!»
Три женщины, оставшиеся в красивой комнате, переглянулись и всплеснули руками, которые, как шесть птиц, вылетели из рукавов, будто из гнезд, и вернулись туда обратно.
— Бедняжка! — сочувственно произнесла мать-настоятельница.
— Già![44] — сказала смуглая монахиня.
Мать-настоятельница бесшумно подошла к кровати и наклонилась над изголовьем.
— Она как будто знает, — прошептала мать-настоятельница. — Как вам кажется?
Три головы в камилавках наклонились над кроватью. И тут монахини в первый раз заметили ироничную улыбку на губах Офелии. Они не могли отвести от нее изумленных взглядов.
— Она видела его! — еле слышно произнесла, задрожав всем телом, молодая монахиня.
Мать-настоятельница аккуратно закрыла мертвое лицо расшитым покрывалом. Почти неслышно монахини произнесли молитву за упокой души, перебирая в пальцах четки. Потом мать-настоятельница поправила две свечи, а на третьей, толстой, свече зажала в сильных ласковых пальцах горящий фитиль и погасила его.
Крепкая монахиня со смуглым лицом вновь уселась на стул с требником в руках. Две другие, зашелестев юбками, двинулись к двери и в длинный белый коридор. В своих темных платьях они плыли по нему, как черные лебеди по реке, но вдруг замедлили шаг. Впереди, в другом конце коридора, маячила фигура несчастного вдовца в унылом пальто. Неожиданно мать-настоятельница как будто сорвалась с места.
Мэтью видел, как они приближаются, две женщины в развевающихся одеждах, в камилавках и теперь как будто безрукие. Молодая монахиня шла немного позади матери-настоятельницы.
— Pardon, ma mère[45], — проговорил Мэтью, как будто они встретились на улице. — Я где-то оставил шляпу…
Он безнадежно махнул рукой, и не было на свете человека более неулыбчивого, чем он.
Кто смеется последним
Землю укрывает легкий снежок. Часы на соборе бьют полночь. Зимней ночью, в виде исключения, чистые белые улицы Хэмпстеда с фонарями вместо луны и темным небом над ними кажутся красивыми.
Неясные голоса, проблески желтого света. Неожиданно открывается дверь большого темного дома в георгианском стиле, и в сад выходят три человека. Девушка в темно-синем пальто и меховой шапочке без полей держится прямо, рядом с ней сутулый мужчина с маленьким планшетом в руке, еще один, тощий мужчина с рыжей бородой и без головного убора, подходит к воротам и смотрит на дорогу, что ведет вниз по склону холма к Лондону, поворачивая то вправо, то влево.
— Глядите-ка! Мир совсем новый! — иронично восклицает бородатый мужчина.
— Нет, Лоренцо! Это всего лишь снег! — громко возражает молодой человек в пальто и котелке. У него красивый звучный голос, и говорит он протяжно, с толикой усталой насмешки. Потом он отворачивается, его лицо исчезает в темноте.
Девушка с по-птичьи поднятой головкой настороженно смотрит на мужчин.
— Что там? — спрашивает она торопливо, но спокойно.
— Лоренцо говорит, там новый мир. А я говорю, что это всего лишь снег, — отзывается с улицы молодой человек, — поэтому все такое чистое.
Она стоит не шевелясь, подняв вверх палец. На руках у нее шерстяные перчатки.
Девушка страдает глухотой и не сразу все понимает.
Наконец поняв, она коротко хохочет и бросает быстрый взгляд на мужчину в котелке, потом на бородатого, стоящего в оштукатуренных воротах, который усмехается, как сатир, и машет рукой на прощание.
— Прощай, Лоренцо! — доносится звучный усталый голос мужчины в котелке.
— Прощай! — пронзительным голосом ночной птицы произносит девушка.
Сначала захлопываются зеленые ворота, потом дверь в дом. На улице остаются двое, если не считать полицейского на углу. Дорога круто уходит вниз.
— Смотри, куда ступаешь, — неуклюже шагая, кричит сутулый мужчина в котелке, подаваясь к девушке, которая держится все так же прямо. Она медлит, желая убедиться, что правильно его поняла.
— Не думай обо мне, со мной все в порядке. Позаботься лучше о себе! — торопливо отзывается девушка.