— Угадай!
— Я и так уже многих в лицо не узнаю, а тут маска!
— Этот кровопийца — Бето, и маска эта ему очень идет! — фыркнула Марисабель. — Нас сфотографировал Умберто, кузен моей подруги Лили, у нее на дне рождения.
— Почему же это я кровопийца? — полюбопытствовал вышедший на веранду Бето.
— Потому что пялишь глаза на каждую смазливую рожицу!
— Включая твою.
— Мою можешь не включать! — игриво и капризно крикнула она, запустив в него диванной подушечкой.
— Ах так! Пеняй на себя! — воскликнул Бето, бросившись к Марисабель.
Она стала кружить вокруг кресла деда, а Бето — ловить ее, пока не поймал и не расцеловал в обе щеки.
— Что за шум? — спросил, поднимаясь из сада на веранду, Луис Альберто.
— Совсем как маленькие! — воскликнула появившаяся вслед за ним Марианна.
— Мама! Скажи Бето, чтобы отпустил меня! Я боюсь щекотки! — верещала Марисабель.
— Отец! Она швыряется подушками! — пробасил Бето.
Вошла Рамона — просят к телефону Бето.
— Мужчина? — спросила Марисабель.
— Твоя подруга Лили, — ответила Рамона.
Глава 7
С утра у Лили было дурное настроение, в последнее время это случалось часто. Она догадывалась почему.
Вчера, притаившись за стволом платана около церковной ограды, она изгрызла все ногти, глядя на Марисабель, счастливо прижимавшуюся к Бето во время фотографирования на лужайке после венчания ее матери и отца.
Об удивительной истории своих настоящих родителей поведала со всеми подробностями сама Марисабель, которая и догадаться не могла, какую неприязнь вызвал в душе подруги этот непредвиденный поворот событий.
Всего несколько недель назад неописуемую радость испытала Лили, узнав, что Бето оказался сыном доньи Марианны и дона Луиса Альберто, а значит, родным братом ее соперницы Марисабель. Ура! Она его сестра! Путь к завоеванию сердца Бето был открыт. И вот новый сюрприз: Марисабель — приемная дочь родителей Бето.
Конечно, теперь Лили испытывала чувство превосходства над подругой-соперницей, которая так долго была приемышем (помимо всего прочего, положение Марисабель в новоиспеченной семье ставило ее в сознании Лили на более низкую ступень в обществе), но сознание того, что любящие друг друга Марисабель и Бето снова не родственники, буквально бесило ее.
Прежде она никого ни к кому не ревновала. Пытаясь сейчас разобраться в своих чувствах, она и сама не могла понять, влюблена ли сна в Бето настолько, что ревнует его, или настолько ревнует, что испытывает к нему влечение. И что тогда ее ревность: любовное влечение или азарт соперничества?
Ироничная и желчная даже по отношению к самой себе, Лили воскликнула тем циничным внутренним голосом, который возникал в ней в минуты растерянности: «Поздравляю тебя, Лили, ты, оказывается, и влюбляться умеешь!» Сама же себе и ответила вторым голосом своего второго «я»: «Ну уж нет, не дождутся они от меня!» (Под «они» подразумевались все представители сильного пола.) «Самое противное, — подумала она, — что непонятно, какой из внутренних голосов — мой?»
Идеи феминизма, полного раскрепощения женщин, их независимости от напыщенных кретинов мужчин, — идеи, столь распространившиеся в последнее время, особенно в университетах, Лили считала глупостью. Впрочем, возможность повелевать всеми этими «мачо» казалась ей симпатичной: уж больно распоясались за десяток-другой тысячелетий!
И все же, как ни приводила себя в порядок Лили внутренней иронией, унаследованной ею от покойного отца, достаточно известного радиокомментатора, из головы ее не выходил Бето.
До чего же он стал красив — покрупнел, раздался в плечах, а главное — появилось в его осанке нечто новое: спокойная уверенность, мужская неторопливость. В сочетании с доброй детской улыбкой, то и дело озарявшей его лицо, которую он, словно стыдясь, сгонял, нарочито насупив густые брови, юная его мужественность пробуждала в Лили неведомое ей желание — не только повелевать, но и в какой-то степени (конечно же в разумной) отдать себя под его покровительство.
Она позвонила. Подошла Мария, и Лили попросила к телефону Бето.
— Слушаю, — раздался в трубке мягкий баритон.
— Бето, это я, Лили…
— Приятно слышать тебя. Ты, наверно, хочешь поговорить с Марисабель?
— Я не стала бы тогда подзывать к телефону тебя…
— Ну да, конечно. Слушаю тебя.