— Вы за что человека убили? — испуганно спросил пожилой Иван.
— Жив он, — ответил стоявший сзади и не принимавший участия в драке, — без сознания просто.
— Валите отсюда! — скомандовал другой. — Пока я вас в "трезвяк" не сдал.
В его руках еще раз сверкнула молния.
— А, так вы из ментовки, так бы сразу и сказали.
Алкаши спорить не стали и посчитали за лучшее удалиться. Долговязый Руслан не забыл прихватить недопитую бутылку. Из кустов они видели, как эти двое подхватили Генку под руки и потащили куда-то по Колхозной улице.
— Хорошо тебе сидеть, козел? — спросил бандит в черной куртке у Стасика после того, как они привязали его к креслу.
Фигурнов уже отдышался после удара и тихо спросил:
— Ребята, вам что надо?
— Деньги, Фигура. Деньги!
— Так возьмите, — решил пожертвовать благосостоянием Станислав, поняв, что суровые мальчики совсем не намерены шутить.
— Где? — спросил Тюлень.
Стасик на секунду задумался и честно сказал, где находится тайник, добавив в конце своего признания, что часть денег он потратил сегодня.
Парни удалились и, пока их не было, Фигурнов пришел к выводу, что его будущее, в общем-то, не такое уж счастливое. Мордобой, устроенный ему этими неизвестно откуда взявшимися крепышами, привел его в некоторое замешательство, и ему почему-то страстно захотелось вернуться в свое безопасное прошлое. Но как это можно было сделать, он не знал.
Бандиты вернулись в комнату, улыбаясь. Но улыбки эти были отнюдь не благожелательны. Старший, тот что в черной куртке, подошел к Стасику и, продолжая улыбаться, сильно ударил его по лицу пачкой денег. Две или три пятидесятитысячные купюры при этом вырвались из его рук и тихо спланировали на ковер. Драчун совершенно не обратил на это внимания, видимо, такая мелочь его не интересовала.
— Тюлень, эта скотина шутить изволит, — сказал он, обращаясь к своему коллеге, показывая деньгами на Фигурнова. — Он, видишь ли, сегодня немножко потратился, а то, что осталось, предложил нам.
— Где деньги, сука! — перешел он на крик. — Ты что за сегодняшний день четыре с половиной миллиарда потратил? Где в этом задрипанном городе можно такие бабки за несколько часов промотать? Где "зелень", б…ь?
Дальше он с минуту грязно ругался и лупил Фигурнова по лицу пачкой денег.
Сумма, запрашиваемая бандитами, крайне удивила Стасика. Только сегодня попавший в 1995 год из далекого застойного времени он считал, что миллиардными величинами оперирует исключительно государство. И потом ему абсолютно не хотелось отвечать за дела, о которых он ничего не знал.
Однако молчание Станислава допрашивающим было понято неправильно. Тот решил, что Фигурнов просто не хочет говорить и, устав бестолку размахивать купюрами, уселся на стул и стал думать, как развязать язык упорного бизнесмена.
— Корень, можно я ему врежу? — спросил ожидавший своей очереди второй бандит.
— Подожди. Успеешь. А то еще убьешь его раньше, чем он сознается. Кстати, Тюлень, а тебя ничего не смущает в сегодняшней нашей встрече с этим чмо?
Подчиненный посмотрел на Фигурнова и высказал мысль, которая его терзала с тех пор, как он вытащил бизнесмена из полутемного коридора в ярко освещенную комнату и привязал его к креслу:
— Он выглядит как-то молодо. Я бы подумал, что он — мой ровесник.
— Ну в Европе это — не проблема. Какие-нибудь процедуры по омолаживанию проходил. На наши с тобой денежки, гнида! Меня другое смущает. Во — первых, куда эта вонючка нашего Болтика дела?
— Где Болт, козел? — задал он вопрос уже Фигурнову.
Тот уже устал от собственной неосведомленности и ответил:
— Какой болт? Не брал я ни болта вашего, ни гайки.
— Опять острит. Тюлень, — кивнул головой в направлении привязанного Корень.
Подчиненный понял его с полуслова и с размаху пнул Станислава под коленную чашечку.
— Где Генка? — переспросил Тюленин.
Когда боль немного отпустила, морщась, Фигурнов сказал:
— Не знаю никакого Генки. Я с утра здесь и никого не видел. Звонили в полдень, спрашивали какого-то Болта, но я его не видел.
— Это я звонил, — подтвердил коричневый. — Значит, это ты, сука, мне по телефону хамил?
И он пнул по другой коленке.
— Интересно. Допустим, — продолжил Корень. — А почему, кто бы мне объяснил, этот хорек пришел в одной рубашке, раздетый совсем? На улице-то холодно. Снег с утра шел. У тебя что — машина на улице? Синий микроавтобус — твой?