Индейка! Это блюдо никогда не появлялось на столе в доме под номером два на Чосер-стрит. Сейчас перед Лиззи на тарелке лежали два толстых белых ломтя, оказавшихся жесткими, как подошва, однако девушка убедила себя в том, что они восхитительны на вкус.
Вместо пудинга им подали фруктовый салат и мороженое, и в салате оказался виноград, самый настоящий виноград! Так вот, значит, как он выглядит. Фиолетово-красный, с толстой кожицей, которую трудно прокусить, такая она скользкая, а внутри — сочный и зеленый. Он был терпкий и сладкий на вкус, и еще в нем были мелкие косточки, которые Лиззи постеснялась выплюнуть под прицелом устремленных на нее восьми пар глаз и проглотила вместе с мякотью.
Даже пожилая официантка в своем порыжевшем от частых стирок черном платье, кружевном чепчике и фартуке не устояла перед обаянием молодых людей, особенно когда Неро признался ей, что она очень похожа на его мать. В конце концов официантка заулыбалась и закивала головой, и даже принесла им молоко и сахар для чая, прежде чем они успели попросить об этом. Парни провозгласили тост за здоровье именинницы и чокнулись чашками. Хэнк сообщил им, что они с Лиззи скоро поженятся. Лиззи не стала их разочаровывать. Если они узнают, что ей всего четырнадцать, то могут попросту сбежать, как тот капитан в «Адельфи».
— Эй, сколько у тебя братьев и сестер, Лиз? — полюбопытствовал Дюк. Он сидел слева от нее и прижимался к ней коленом.
— Восемь братьев и две сестры, — отозвалась она, совершенно позабыв о том, что Рори погиб, но когда вспомнила, не стала говорить об этом, боясь испортить праздничную атмосферу за столом. Кроме того, подумав о доме, она сразу же представила себе мать и продукты, которые та купила для праздничного ужина, и от этого ей стало по-настоящему скверно.
Но длилось это недолго. Неро, сидевший справа, наклонился к Лиззи — она ощутила у себя на щеке его теплое дыхание — и сказал:
— Знаешь, Лиззи, киска, у тебя самые сладкие губки, самый очаровательный носик и самые прелестные глазки, какие я когда-либо видел. А твои волосы…
— Эй, вы двое, а ну прекратите! — заорал Хэнк с дальнего конца стола. — Это мою девушку вы обхаживаете.
— Нет, не твою, — возразил Неро, а потом вместе с остальными принялся хором скандировать: — Она — наша!
Раскрасневшаяся, со сверкающими, как звезды, глазами, Лиззи нежилась в лучах всеобщего внимания и обожания.
Лиззи завизжала. Еще никогда ей не было так страшно. От ужаса у нее перехватило дыхание, и она была твердо уверена, что в следующее мгновение задохнется и умрет.
— Эй, милашка, — сказал Хэнк, на которого аттракцион «железная дорога» с трамплинами и горками не произвел видимого эффекта, — успокойся.
Но Лиззи не желала успокаиваться и не переставала визжать до тех пор, пока поезд не остановился. Она наотрез отказалась прокатиться еще разочек, к большому сожалению остальных парней, которые явно с нетерпением ждали своей очереди.
— Никогда в жизни я больше не сяду на эту штуку, — заявила Лиззи.
Впрочем, прокатиться на карусели она согласилась, и ей пришлось по вкусу неспешное и осторожное движение по кругу на спине игрушечной лошадки с плавным подъемом и спуском, особенно когда ее поддерживала пара сильных рук. Лиззи сбилась со счета, сколько кругов проехала, во всяком случае, по разу с каждым из ребят, а с некоторыми — и по два.
Баз, такой юный, но в своих очках в роговой оправе производящий впечатление умудренного опытом человека, оказался единственным, кто не заигрывал с ней и не пытался все время дотронуться до нее. Лиззи даже подумала, что не нравится ему, но вдруг обнаружила, что он пристально наблюдает за ней с серьезным выражением лица, и решила, что он просто стесняется.
День казался бесконечным, и Лиззи веселилась напропалую, приходя во все большее возбуждение. В ее жизни еще никогда не было такого замечательного дня, и, быть может, больше не будет. Несколько молодых людей ловили каждое ее слово и стремглав бросались исполнять ее желания.
— Лиззи, крошка, посмотри сюда!
— Ну, давай же, Лиззи, пойдем покатаемся на гоночных машинках!
Они так старались ей угодить. Если для этого нужно быть красивой, тогда она была рада, что Господь благословил ее этим даром. Вполне возможно, что вся ее дальнейшая жизнь будет именно такой; вокруг нее будут увиваться мужчины, желающие ухаживать за ней, спрашивающие ее мнение и нуждающиеся в ее одобрении во всем, что бы они ни делали.
— Это тебе, милашка. — Фред появился с пушистым кроликом в руках и отдал его Лиззи.