И вот вчера я узнала радостную весть: тётя Капа, хоть и неохотно, но всё же вняла слёзным мольбам упрямой дочки и, скрепя сердце, согласилась.
Почти весь вчерашний день я была, к неудовольствию скучающей подруги, занята делами. Бабушка оставила мне, как обычно, задание. Она работает переплётчицей - переплетает документы. Имея всегда много работы, бабуля её даже домой приносит и, сидя вечерами, сколачивает, сшивает и оформляет всю эту прорву старых, больших и маленьких листов в красивые толстые книги, или, как она их называет, - папки. И у меня есть свои обязанности - делать заготовки для будущих книг. Вот вчера было наказано наклеить картону аж на тридцать папок! К приходу бабушки всё это должно быть готово. Кроме картона надо ещё приготовить надписи, а это довольно кропотливое дело. Аллочка всё порывалась мне помогать, но только перемазалась клеем и её пришлось отмывать. Потом она, зевая от скуки, стояла со мной в очереди в овощную лавку за дешёвыми помидорами. Бабушка велела мне следить, когда привезут этот не-кон-ди-ци-он-ный товар, и у меня всегда наготове была кошёлка с одним рублём. Помидоров в нашем овощном ларьке всегда навалом, но стоят они - четыре рубля за килограмм. За ними никогда очередей не наблюдается. Но когда привозят эти - по десять копеек (!!) за один кг (!!!), народу сбегается толпами и берут помногу. На один рублик можно купить целых десять килограммов!! Для сравнения: на этот же рубль можно взять один большой стакан семечек у бабушки Ривы, сидящей на углу. Конечно, я бы лучше купила семечек, но тогда бабушка рассердится...
И вот, наконец, сочащаяся буроватой жидкостью плетёная кошёлка с томатами опрокидывается в большой таз, и мы с Алкой начинаем их сортировать. Получается три кучи. Маленькая - целых помидорок, другая (побольше) - треснутых, и самая большая куча - это мятые-перемятые помидоры, из которых бабушка сварит томатную пасту. Выбираем по одной треснутой помидорке и, протерев тряпочкой (воду жалко тратить - в поисках её, драгоценной, приходится бегать по всем дворам), с удовольствием съедаем. "Как вкусно! - удивляется Аллочка, - а Клашка их на базаре покупает. Такие крупные, красивые, но совсем не вкусные. А когда порежет их с луком, вообще гадость получается!"
-АЛЛОЧКА-А-А! А-А-БЕДАТЬ !! - доносится зычный голос тёти Капы.
- Ну, вот! - огорчается моя подружка, - так и не поиграли...
- Поиграем ещё, выйдешь ведь после обеда?
- Конечно! Я тебе тоже чего-нибудь вкусненького принесу...
У нас есть привычка у девчонок - как кто-нибудь вынесет чего-нибудь, булку там с сахаром или с вареньем, так к ней сразу все подскакивают: " Дай куснуть!" Одна только Аллочка никогда не попросит. Ей мама не разрешает ни самой выносить, ни, тем более, у других просить. Потому что это очень некрасиво, невоспитанно и негигиенично.
Интересно, что у них сегодня на обед? Наверное - и первое, и второе, и третье... Что-то долго нет её... А вдруг мама не отпустит, спать уложит? Но нет, бежит, и в руке что-то тащит, в бумажную салфетку завёрнутое. К ней несётся во весь дух Робка. Лёгкий взмах ручки - и... это "что-то" вместе с салфеткой исчезает в ненасытной Робкиной пасти. Кажется, он даже не понял, что это было - нюхает воздух и смотрит на благодетельницу удивлённо и выжидающе. Я догадалась, что это было что-то мясное, и рассердилась на подругу.
- Зачем ты ему отдала, ведь ты мне обещала?! - с обидой накинулась я на неё. Но Алла удивлённо округлила глазки.
- Ты что?! Это же котлета была! - сказала она с гримаской отвращения на лице. - Я же вкусненькое тебе обещала. - И она достала из кармашка измятую плитку шоколада.
А вечером я готовилась к завтрашнему дню. Разбавила водой зубной порошок и старой зубной щёткой начистила им свои парусиновые туфельки. Завтра они будут белыми-белыми, как новенькие. Потом выстирала ленточки и накрутила их на гладкий и блестящий обод никелированной спинки бабушкиной кровати. Так они и высохнут и выгладятся одновременно. Электрический утюг у нас давно сломался, а новый негде купить...
Ну не разжигать же примус, чтобы нагреть чугунный утюг, из-за двух-то ленточек! Достала из шифоньера своё выходное, всего один разочек надетое платье... Его перешили из бабушкиного крепдешинового в прошлом году, когда бабушка привезла меня к себе. Помнится, я в нём пошла с ней в гости к родне. Бабушкин брат дядя Саша в тот день наловил много бычков, рыбача на своей лодочке, а тётя Лиза их пожарила и залила томатом. Она тогда сама пришла пригласить нас на обед. Я до этого случая никогда не бывала в гостях, но видела, как прихорашивалась мама, когда они с папой были приглашены на какой-нибудь день рождения. Из гостей они обычно приносили нам сладости, рассказывали о своих впечатлениях. И я представила себе стол, накрытый белой скатертью, уставленный разными вкусностями... хозяев, радушно приглашающих присесть к столу и угощаться. Но стол у нашей родни оказался заваленным выкроенными заготовками из кожи. На полу всюду валялись обрезки и прочий мусор, а дядя Саша сидел за швейной машинкой в трусах и майке и строчил портфели. Это у него работа такая - портфели шить и сдавать их в артель со смешным названием ГАЛКУЛЬТ. А из обрезков кожи он делает кошельки, и тётя Лиза выносит продавать их на базар. Сейчас она дожаривала рыбу, и в комнате было синё от дыма. Мельком взглянув на меня, дядя Саша, насмешливо хмыкнув, спросил бабушку, чего это она меня вырядила, как на парад? Тётя Лиза, слегка вытерев руки о засаленный фартук, поворачивала меня и так, и сяк, оценивая мой наряд. А я была разочарована, чувствовала себя очень смущённо и страшно боялась, что она испачкает мне платье... Это был единственный случай, когда я надела своё нарядное платьице.