Раньше я всерьез думал, что латентной причиной моих переживаний является одиночество. Оглядываясь назад, я понимаю, что раньше для одиночества не было места, причем его заполняли не люди, а я сам. Мне хотелось всем вокруг доказать свою правоту, победить мир так, чтобы он об этом знал. На данном отрезке своего пути я сделал вывод: жизнь человека делится на два этапа, когда он хочет во всем быть правым и ошибается, и когда он хочет ошибаться, но к своему несчастью оказывается прав. До определенного момента меня ничуть не пугали неудачи, не останавливала неправота. Спотыкаясь, я продолжал уверенно идти к цели победы над миром аморальных устоев, обмана, предательства. Не быть как они. Я хотел найти какое-то важно знание, которое сделало бы меня выше и достойнее, научиться поступать так, чтобы ни у кого не возникало ни капли сомнения в правильности моих решений. Абсолютная правота была как фетиш. Сейчас же, я все больше приближаюсь к ужасающему слову: «реальность». Знаете, чтобы ни случилось, я успокаиваю себя мыслью, что жизнь очень разная. Эта же мысль дает способность ничему не удивляться. Ни страшным преступлениям, ни благороднейшим подвигам. Когда пропадает способность удивляться, жизнь становится проще, но пластмассовее. Иногда мне кажется, что это побочный эффект чрезмерной рефлексии. Даже когда у меня начинаются отношения с девушкой, я вскоре прокручиваю в голове наш разрыв, его возможные причины, чтобы в перспективе не оказаться обезоруженным при этом явлении. Вывод, что я боюсь по-настоящему переживать напрашивается сам собой. Не знаю, боюсь ли я, скорее стремлюсь контролировать. Сейчас я не испытываю потребности всем вокруг что-то доказывать, о победе над миром достаточно знать только мне, отчетливо понимаю, что моя правота – только моя, но самое ужасное, что я хочу ошибиться, спрогнозировать что-то плохое и ошибиться, однако, к сожалению, не выходит. Я начал об одиночестве, но я не всегда один. У меня есть два лучших друга: про Шлыкова я уже писал, есть еще Серега. Кстати, они настолько разные, насколько могут быть разными два лучших друга одного человека. Шлыков одинокий домосед, который небезосновательно ненавидит большинство окружающих, поверьте, если смотреть на это его глазами, то окружающие этого заслуживают. Еще он кандидат наук и любитель поболтать о вечном. Многие мои мысли, фиксированные здесь – результат наших ночных рассуждений. С Серегой же мы познакомились в компьютерном зале, я неплохо играл в одну игру и как-то на этой почве мы заобщались. Таким образом, наша дружба продолжается уже четырнадцать лет, недавно я стал крестным его дочери. У Сереги трое детей, он постоянно находится на гребне волны бытовых забот, неустанно рассказывает о детях и приятных хлопотах с ними связанных. У него умница-жена, которая ведет себя прям мудро, на моем жизненном пути встречалось крайне мало людей, которых можно было бы описать словом «мудрый». Что интересно, мне правда нравится слушать его истории о семье, они полны жизни и света, которых так не хватает. Приезжая к нему в гости, я наслаждаюсь созерцанием кипящей жизни в этом маленьком мирке, удивляясь, какие формы может приобретать счастье для разных людей. В общем, у Сереги здорово, а главное – просто и по-настоящему. Мне вообще нравится лицезреть дружные семьи и приятную бытовую суету, скорее всего, это идет из детства, подобного у меня не было, но и иначе я бы не хотел. Я отчетливо помню все моменты и периоды, когда был счастлив, ровно так же, как и те, когда рвало душу. Однажды я познакомился с семьей одной коллеги, там вообще была образцовая семья, похожая на ту, что показывали в старых американских фильмах, у них было всё: достаток, двое детей, взаимопонимание и все виды уюта. Уже не помню, как, но я узнал, что моя коллега изменяет мужу с каким-то парнем значительно моложе неё. Ощущение, как будто разбился хрустальный дворец, осколки которого пробили меня насквозь. Мне было физически тошно от этого знания, я даже близко не переживал так из-за предательств своих пассий. Естественно, общение с ними я прекратил, никому ничего не рассказав, потому что не имел и не имею никакого морального права на это. Я очень люблю правду и это почему-то взаимно. Нередко я узнаю о гнусностях, которых мне знать не следовало бы, но увы, они меня настигают самыми невероятными путями. У Шлыкова же наоборот, атмосфера в квартире полностью соответствует его образу жизни: несколько электрогитар, приставки, большой телевизор и хороший компьютер, за которым он и проводит рабочее и свободное время. Если у Сереги я, в основном, слушаю, то у Егора наоборот, говорю много и на совсем другие темы. В жизни взрослого человека не так много радостей, именно настоящих, поговорить всласть – одна из них, поэтому в этом удовольствии я себе отказать не могу. С Шлыковым мы дружим тоже около четырнадцати лет и наши совместные метафизические поиски не прекращаются до сих пор. Но знаете, одиночество все равно никуда не уходит, и не уйдёт, потому что оба моих друга, как и я, смогли создать свой мирок, каждый свой, куда можно прийти погостить, но он навсегда останется только их, а мой только моим. На протяжении немалого количества времени я был уверен, что проблема решается созданием своего островка счастья, придя на который, я смог бы отбросить все скверности мира окружающего, и спрятаться там, на островке. Также был убежден, что для его создания мне нужна надежная спутница. А сейчас как-то уверенность ушла. Меня уже не тревожит отсутствие спутницы, да и необходимость такого островка, как и возможность его появления, всё более сумрачны. Есть я, есть ноутбук, куда я всё это пишу и продолжу писать. В принципе, этого уже немало. Неразрешенным остается только один вопрос, если меня беспокоит не одиночество, то что?