– А большой камень надо?
И рыдает её голос, и дрожит она вся:
– Ох, большой, дяденька, большой…
– И скоро надо?
– Ой-ой скоро! Скоро!..
И страшно стало.
– Садись!!.
Посадил, повернул и погнал домой.
Только и спросил дорогой:
– Мальчик, девочка??
– Девочка.
– Крещёная?
– Нет.
Приехал, отворил дверь. Стоит посреди комнаты его толстая сырая Анна и смотрит на него, на еле живую чужую женщину.
Протянул Андрей руку к кровати:
– Ну! Вот тебе камень…
И с безумным воплем радости и горя бросилась женщина к кровати, положила свою ношу и, не оглядываясь, выскочила и исчезла там, в блеске праздничного дня.
– А тебе Бог новую Асю послал…
Кинулась Анна к кровати.
– Го-го-го! – голосит она над развёрнутыми тряпками.
Говорит Андрей:
– И что за народ эти бабы? С горя воют, с радости воют.
А Анна уже перед ним на коленях, целует его руки:
– Голубчик ты мой, голубчик! С виду не ласковый, а всё-то ты видишь, понимаешь… Го-го-го!!
В тот же день окрестили, назвали Асей. Весь базар сбежался на крестины, все дела бросили, полную шапку денег на крестик собрали.
Успел Андрей и кума разыскать, и на рыбную ловлю с ним отправиться.
И счастливый день выдался:
Наловили бычков, камбалу поймали.
Пока варилась уха, друзья пили водку, и Андрей говорил своему другу:
– Как это она спросила меня про балку, да камень, так точно тёмная вода с глаз моих сошла. И стал я видеть всё нутро у неё и всё, что она задумала, и на что ей камень большой. И страшно мне, и радостно, и – Господи Боже мой! – что за день вышел… Ведь ты считай: одна душа от смерти спасённая – раз; другая от погибели вечной своей жизни – два; третья – жена моя опять нашла, что душе её надо было – это три; а я? Опять будет кому и меня за бороду по ночам таскать… И всё сразу! Одним днём вся жизнь перевернулась наново! Ой, и напьюсь же я сегодня!
А кум отвечал:
– Если при таком случае не напиться, так когда же напиться?
И оба друга действительно так напились, что добрая часть ночи ушла, пока, наконец, они поплелись домой.
Как при этом не свалились они в овраг, не разбились о скалы, – объяснить можно разве только тем, что малого да пьяного Бог бережёт.