Так уж вышло, что мы «запрограммированы» доверять друг другу, несмотря на природную осторожность в общении с незнакомцами. В свое время экономика свела это качество к корыстному интересу: чем больше люди друг другу доверяют, тем больше они могут увеличить полезность, скажем, заключая более амбициозные сделки в торговле. Однако экономист Пол Зак из лаборатории Клермонтского университета в Южной Калифорнии обнаружил действие гораздо более глубоких психологических процессов, когда решил исследовать феномен доверия с точки зрения нейробиологии. Еще более жизнерадостный, чем Джон Хеллиуэлл, Зак организовывал мероприятия[68], в которых анонимные участники играли на деньги с незнакомцами. Затем он брал у них образцы крови. Оказалось, в крови игроков, которые были вовлечены в доверительные отношения, основанные на сотрудничестве, присутствовал окситоцин[69].
Окситоцин — гормон, который вырабатывается в организме женщин во время родов и грудного вскармливания. У некоторых млекопитающих его выброс в кровь происходит, когда они узнают сородича, которому могут доверять[70]. Это стимулирует повышенное спокойствие, способное продолжаться от нескольких секунд до двадцати минут. В это время человек больше склонен доверять другим[71], сотрудничать с ними, проявлять щедрость и доброту.
Перетягивание каната
Исследования окситоцина указывают на динамический, генеративный характер социального доверия. Этот гормон становится как стимулом, так и вознаграждением за альтруизм. Приятно не только получать позитивные социальные сигналы от других — улыбки, рукопожатия, открытые двери, выполненные обещания, поддержку, — но и усиливать доверие как между друзьями, так и между незнакомцами. Эффективнее всего это работает при личном контакте: на кухне, тротуаре, агоре. Расстояние и геометрия имеют значение, как мы убедимся далее.
Здесь важно признать последствия психологического аспекта доверия. С того момента, когда Чарлз Дарвин размышлял над явлением самопожертвования у пчел (когда те жалят напавшего на улей и сами при этом погибают), эволюционные биологи восхищаются доказательствами того, что можно назвать альтруизмом у отдельных биологических видов[72]. Животные в группах[73] более успешны, когда сотрудничают. Ученые сходятся во мнении, что это уже больше чем привычка. Потребность в сотрудничестве вплетается в генетический код разных видов — от пчел, ос и термитов до приматов и человека, самого социального животного на планете. Эффект окситоцина — физиологическое тому доказательство. Это то, о чем говорят философы и духовные лидеры. Хотя сторонники классической экономической теории во главу угла ставят человеческий эгоизм, сам Адам Смит отмечал дуализм человеческих потребностей. В своем знаменитом трактате «Теория нравственных чувств»[74] он утверждал, что сознание человека рождается из социальных отношений и естественная эмпатия, вызванная нахождением среди других, становится неотъемлемой частью благополучия человека и должна направлять его действия. Взгляды отца экономики имели больше общего со взглядами древних греков, чем признают его современные последователи.
Хотя человек не настолько подчиняется инстинктам, как пчела, все мы только выигрываем, когда некоторые жертвуют личными целями ради блага общества, и каждый получает пользу от сотрудничества. Как показывают исследования окситоцина, мозг вознаграждает человека за эффективную совместную работу. А стремление каждого действовать в своих интересах создает динамику и поток благосостояния, которые могут наполнить город. В каждом из нас идет борьба между эгоизмом и альтруизмом.
68
Zak P. The Neuroeconomics of Trust. University of Nebraska-Lincoln. Hendricks Symposium — Department of Political Science, 2006.
69
Вот одна из особенно наглядных игр. Двум участникам, назовем их Первый и Второй, выдают по 10 долларов и приглашают за компьютеры. Испытуемые незнакомы друг с другом, и личного контакта между ними не будет, и они могут быть такими щедрыми, как сами пожелают. У каждого один ход. Первый начинает: он отправляет Второму такую долю из своих 10 долларов, какую захочет. Попав на счет Второго, сумма автоматически утраивается. У Второго есть время провести расчеты: если Первый прислал ему 4 доллара, он получил 12 долларов в дополнение к тем 10 долларам, с которыми начал игру. Неплохо. Второй знает, что Первый проявил щедрость и что сейчас у него осталось всего 6 долларов.
Теперь очередь Второго. У него несколько вариантов: не посылать ничего, послать все свои деньги или принять другое решение в соответствии со своим представлением о справедливости. На этом игра завершится.
По мнению традиционных экономистов, каждый игрок должен поступить так, чтобы остаться с максимальной суммой. Именно такое поведение свойственно человеку в их экономической теории. Но участники эксперимента Зака вели себя совсем иначе.
Неудивительно, что большинство Первых послали деньги Вторым. Это был осознанный риск. Поделившись скромной суммой, они могли рассчитывать, что неизвестный партнер вознаградит их доверие и вернет им часть своего выигрыша. Удивительно было то, что почти все Вторые делали щедрые денежные переводы Первым, хотя вознаграждение за это они не получали. Между альтруизмом и прибылью они выбирали альтруизм.
Они шли на осознанный риск, посылая друг другу денежные суммы в надежде получить больше. При этом Зак отметил, что большинство участников делились деньгами с партнерами, которые до того проявили щедрость, даже когда это не гарантировало получение нового дохода и они знали, что никогда не встретятся лицом к лицу. Почему они проявляли такую явно неэффективную щедрость? Их поведение не укладывалось в рамки теорий традиционных экономистов. Как не могли объяснить свои действия и сами щедрые игроки. Ответ — окситоцин. Это нейромедиатор, который вырабатывается гипофизом и основная задача которого — сообщать рецепторам в центрах удовольствия мозга, что пора «расслабиться и радоваться жизни». Это счастливое сообщение по блуждающему нерву доставляется в грудной отдел и замедляет сердечный ритм до спокойного и расслабленного.
70
Ross H. E. et al. Characterization of the oxytocin system regulating affiliative behavior in female prairie voles // Neuroscience, 2009. Pp. 892–903.
71
Zak P. J., Stanton A. A., Ahmadi S. Oxytocin increases generosity in humans // PLoS ONE, 2007. Pp. e1128.
72
Работая над трактатом «Происхождение видов», Дарвин задавался вопросом, почему пчела жертвует своей жизнью ради спасения улья. Он предположил, что это полезно сообществу в целом. Если альтруистичная пчела погибнет, ее смерть поможет выживанию сородичей. Биологи продолжают спорить, обусловлено ли это генетическим требованием на уровне семейства, или более широкой моделью, которая определяет благополучие сообщества в целом, когда отдельные особи жертвуют собой ради группы, или здесь действуют оба фактора. Этот спор недавно возобновил биолог Эдвард Уилсон, который поддерживает идею группового отбора, а не родственного, утверждая, что эволюционные силы действуют не только на уровне отдельных особей, но и на уровне социальных групп. Эрик Джонсон сделал отличный аналитический обзор по этой теме в своем блоге The Primate Diaries («Дневники приматов») на сайте журнала Scientific American 9 июля 2012 г. См.: Дарвин Ч. Происхождение видов. М.: Эксмо, 2016; The Good Fight // The Primate Diaries, Scientific American blog, July 9, 2012 // http://blogs.scientificamerican.com/primate-diaries/2012/07/09/the-good-fight/ (по состоянию на апрель 2018 г.).
73
Dunn E. W., Gilbert D. T., Wilson T. D. If money doesn’t make you happy, then you probably aren’t spending it right // Journal of Consumer Psychology. 2011. April. Vol. 21, No. 2. Pp. 115–125 // http://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S1057740811000209.