Быстро встав с полатей, я побежал к бассейну. Холодная вода быстро предотвратила нарушение немецкой банной заповеди, но я был в недоумении. За всю мою жизнь у меня ни разу не было эрекции на мужчину, и не на Эроса какого-нибудь или Нарцисса, а на моего друга — доктора наук и миллионера! Конечно же, Валентин заметил это, но виду не подал. Мы сделали несколько заходов в парилку и принялись за пиво. По моей просьбе Валентин принёс из столовой бутылочку «Экстры» — ведь для меня «пиво без водки — деньги на ветер». Закусывали семгой и икрой, говорили «о том, о сём». Я, конечно же, по привычке, разговорился «о бабах», но Валентин почему-то перевёл разговор на бодибилдинг, обосновывая свою концепцию развития мышц.
— Как автомобили в начале своего развития были грубыми и чисто функциональными, а лишь затем приобрели элегантный, я бы сказал даже, сексуальный вид, так и человек в управляемом развитии своих мышц, должен стремиться не к демонстрации гипертрофированных по силе и объёму мускулов, а к эстетичности, что является уже более сложной, современной задачей!
С этим трудно было не согласиться, но я заметил, что женщинам в мужчинах часто больше нравится брутальность, чем утончённость. На что Валентин, в свою очередь, выразил сомнение в том, что главной задачей современного бодибилдера должно быть совращение женщин, а не стремление к высшей красоте тела.
Мне этот довод «нечем было крыть», и я сосредоточился на «ерше», который сегодня был почему-то особенно хмельным и приятным. Почувствовав, что я скоро стану недееспособным, Валентин поднял свою кружку и провозгласил:
— Я завидую тебе, ты уже хорош, а я, к сожалению, «как стёклышко»! Хочу выпить с тобой «ерша», чтобы хоть чуть-чуть захмелеть. Только выпьем «на брудершафт», чтобы мы стали даже не друзьями, а настоящими братьями!
Он подлил в наши кружки по стакану водки и долил пивом. Мы встали, скрестили наши руки с кружками, как положено, и выпили до дна. Затем, по обычаю, поцеловались. И тут я заметил, что поцелуй Валентина чем-то отличается от братского мужского поцелуя, и напоминает поцелуй женский, я бы даже сказал, девичий. Длился он около минуты, и я уже стал ощущать тяжесть в нижней части живота, что грозило нарушением немецкой банной заповеди. Отодвинув от себя лицо Валентина, я взглянул на него моим хмельным взглядом, и был поражён: я видел перед собой не мужское, а влюблённое женское лицо с горящим восхищённым взглядом, полураскрытым ртом с чудесным рядом белых зубов за пухлыми чувственными губами. Руки партнёра (или уже партнёрши?) не отпускали моей шеи, а тело его (или её?) было прижато к моему столь сильно, что я даже в трезвом виде вряд ли смог бы отодвинуть его. Да и зачем отодвигать от себя тело друга, а теперь уже и брата?
Тут в голове моей всё помутилось, ноги перестали держать меня, и я осел (прошу не путать со словом осёл!) на стул, продолжая обалдело глядеть в горящие глаза напротив. После чего я лишь ощутил то, что меня подняли чьи-то сильные руки и понесли куда-то. А вскоре я забылся, вернее, заснул.
Проснулся я среди ночи — страшно хотелось пить. Оглянулся — помещение полутемное, незнакомое. Я лежу на широкой постели, сверху высокий и также незнакомый потолок. Рядом лежит чьё-то тело. Щупаю — тёплое! Уже хорошо! Тёплое тело поворачивается ко мне, и я узнаю в нём друга, а теперь уже и брата, Валентина. В полутьме вижу, что он смотрит на меня весело и радостно. Затем обнимает меня и по-женски целует, не переставая улыбаться.
— Валя, — еле выговариваю я, — где мы?
— У меня дома, не волнуйся, всё в порядке! Ты сильно выпил, вот я и оставил тебя у себя. Сейчас два часа ночи, спи. Тебе утром рано куда-нибудь надо? — всё-таки поинтересовался он.
Я покачал головой и попросил воды. Валентин встал и принёс чашку с холодным чаем. При мне положил туда таблетку растворимого аспирина. Таблетка зашипела, и я начал пить вкусную кисловатую газированную воду. Понять что-нибудь я пока не мог. Если бы я не знал, что рядом мой друг Валентин, я бы подумал, что это заботливая и любящая девушка.
— Валя, — голосом умирающего лебедя проговорил я, — у нас всё нормально?
— Ника, — в моей же тональности отвечал Валя, — у нас всё-всё нормально. Спи, утром поговорим.
Когда я утром проснулся, Валентин уже ходил по комнате в халате.
— Он-то пил пиво, а я — ерша! — завистливо подумал я. — Вот он и ходит, а я валяюсь!
Заметив, что я проснулся, он наклонился надо мной, и радостно улыбаясь, проговорил:
— Я позвонил к себе в офис, сказал, что приболел. Тебе, как ты сам говорил, никуда не надо. Мы можем расслабиться и плучать удовольствие! — пошутил он.
— Валя, скажи правду, ночью мы уже получали удовольствие или нет? Мне нужно знать правду! — пытаясь быть серьёзным в этой комичной ситуации, провозгласил я.