— Друзья, — торжественно, как и положено тамаде, начал я, — обычно, когда стол веду я, первый тост мы пьём за любовь — «до брака, в браке, после брака, вместо брака, и за любовь к трём апельсинам!» Не будем пока вдаваться в смысл этой мистической любви по драме Карло Гоцци, там всё очень запутанно и непонятно, а выпьем лучше за любовь к трём нашим «апельсинам» — Насте, Вале и Диме! Почему «апельсинам» — это пока секрет, важно только что их — три. Обычно для семейного счастья в дикую старину достаточно было двух компонентов — жениха и невесты. Но времена наступили новые, мудрёные, и нам уже больше подходит «троица»! Ну, так выпьем, а подробности вы узнаете со временем!
И, хоть было заметно, что к тамаде назрели вопросы, в основном, от Насти, все, чокнувшись друг с другом, выпили и ухватились за шампуры.
Как раньше умели всё запутывать и усложнять! Расскажу, сокращая почти до невозможного, содержание драмы Гоцци «Любовь к трём апельсинам», сохраняя хоть какую-то театральную стилистику.
«Сильвио, король Треф, необычайно взволнован и чрезвычайно удручён болезнью своего единственного сына, принца Тартальи. Лучшие врачи определили недуг наследного принца как результат глубочайшей ипохондрии и дружно отступились от несчастного. Оставалось лишь одно последнее средство не дать Тарталье сойти в гроб — заставить его рассмеяться.
Преданный слуга и друг короля, Панталоне, предлагает Сильвио план спасения больного: надо допустить к принцу недавно объявившегося в городе Труффальдино, человека заслуженного в искусстве смеха. Но забавник Труффальдино, как ни старается, не может вызвать на лице Тартальи даже тени улыбки — принц всё плачет и просится обратно в тёплую постель.
Но тут в образе уродливой старушонки появляется фея Моргана. Труффальдино налетает на неё и валит с ног. Та, уморительно задрав кверху ноги, летит на землю, и, о чудо! — Тарталья заливается звонким смехом и разом излечивается от всех недугов. Но Моргана в гневе обрушивает на принца ужасное заклятье — внушает ему неизбывную страстную любовь к трём апельсинам. А те находятся страшно далеко и пристально охраняются.
Ценой невероятных усилий Тарталья всё же добывает эти три огромных апельсина. Труффальдино разрезает два из них, из которых выходят две девушки и тут же умирают от жажды. Третью от печальной участи избавляет только сам Тарталья, который разрезает третий апельсин, откуда тоже выходит девушка и молит дать ей воды. Принц замечает, что всё дело происходит на берегу озера. Он подносит девушке воды в своём железном (!) башмаке, и та, утолив жажду, сообщает принцу, что её зовут Нинеттой и что она по злой воле некой волшебницы была заключена в кожуру апельсина вместе с её двумя сёстрами.
Тарталья немедленно влюбляется в Нинетту и хочет вести её во дворец как свою невесту. Но опять следует куча злоключений, с превращением Нинетты в голубку и обратно, однако всё оканчивается благополучно и счастливо!
А потом, как и положено, играют свадьбу Тартальи и Нинетты. Гости развлекаются вовсю: подсыпают друг другу в питьё табак, бреют крыс и пускают их бегать по столу…»
Нет, видимо, у автора этой драмы были явные нелады с психикой! Зачем было задирать в падении старухе Моргане ноги, а особенно, брить крыс и пускать их по столу? Неужели нельзя было заставить принца рассмеяться попроще? Ведь сейчас даже грустного слона можно заставить рассмеяться и проще и быстрее. Как в том анекдоте, где в зоопарке, подобно Тарталье, вдруг загрустил слон. Не ел, не пил — помирать стал. Вот и объявили конкурс с огромной премией — кто рассмешит слона. Множество народу пробовало — и всё зря. И вдруг объявляется некий ханыга в плаще и обещает рассмешить слона. Подходит к слону и что-то шепчет ему на ухо. Слон тут же закатывается в гомерическом хохоте и не может остановиться. Валится на землю, катается по ней, но смеяться не перестаёт. Уже от голода помирать стал. И попросили ханыгу снова заставить слона загрустить. Что ж, подошёл он к слону и распахнул перед ним свой плащ. Слон — в слёзы, загрустил пуще прежнего!
Вот изумлённое руководство зоопарка и просит ханыгу рассказать про такие удивительные преображения в настроении слона.
— Почему вдруг слон стал хохотать до упаду, что ты ему сказал?
— А ничего, просто предложил померяться, ну сами знаете чем. Вот он и расхохотался!
— Ну хорошо, а потом почему загрустил снова?
— А ничего, просто померялись…
Вот как быстро и толково, истинно по-русски, можно изменить настроение даже слона, без каких-нибудь там трёх апельсинов! Но три, именно три апельсина нужны были мне для этого «ключевого» тоста.