Когда-то, в конце 60-х годов, в период моей работы доцентом Тольяттинского политехнического института, я даже организовал секцию культуризма, о чем простодушно вывесил объявление в вестибюле института. И что ж — объявление было сорвано, а я вызван в партком института. Не спрашивайте, пожалуйста, в партком какой партии меня вызвали — тогда у нас была единственная и незаменимая компартия, генсеком которой являлся товарищ Брежнев.
Многие сейчас юмористически отзываются о деятельности тов. Брежнева, даже охотно пародируют его. Что ж, было, конечно, в поведении этого доброго человека в последние годы нечто юмористическое. Но он был истинным спасителем нашей страны от коллапса, к которому уверенно вел нас прежний генсек — малограмотный самодур Хрущев. Я-то хорошо помню настоящий голод, который наступил в стране (кроме Москвы) в начале 60-х годов. Это после сравнительного изобилия, которое было в начале 50-х. Конечно — кукуруза в Сибири, не говоря уже о других районах страны, бессмысленная попытка освоения Целины (я сам принимал в этом участие и хоронил товарищей — студентов из Тбилиси, замерзших там в конце августа — начале сентября); реорганизация колхозов, лишившая их техники; насаждение на руководящие должности членов партии, нередко просто тупарей и подхалимов. А расстрелы в 1956 году мирных жителей Новочеркасска и молодёжной демонстрации в Тбилиси, где погибло до 800 человек! Я сам был ранен в ногу при этом расстреле и чудом избежал смерти, спрятавшись за каменной статуей писателя Эгнате Ниношвили. А разгон выставки художников-модернистов, которых Хрущев при телевидении обзывал «пидорасами» (правописание на несуществующей совести генсека!), а сама выставка была снесена бульдозерами! А стучать грязным ботинком на заседании Генеральной Ассамблеи ООН — это позволительно главе государства? Поступок, который в советских газетах был назван «новой эрой в дипломатии». Не будь этого сатаны, мы были бы сейчас самой развитой страной мира, таково было наше ускорение в экономике при приходе его к власти! Я помню, когда осенним утром 1964 года радио объявило о «свержении» Хрущева, народ так и рванул к магазинам, чтобы тут же «обмыть» это радостное событие! Печально и горько вспоминать этот наш позор, но, что было, то было!
Итак, вызывают меня в партком и спрашивают:
— Ты что, себя культурнее других считаешь, что собираешься народ культуре учить? Что за объявление ты вывесил? Может надо тебя на место поставить? Тоже «культурист» выискался!
Я тут же всё понял — очередная малограмотность «членов» парткома!
— Да что вы, культуризм — это не культура, а наращивание мыщц, чтобы на производстве работать лучше можно было! — пояснил я «членам», и ведь они поняли:
— Тогда будь поскромнее, обзови как следует этот культурный вид спорта и нечего народу голову морочить!
Я переделал объявление, назвав культуризм «атлетической гимнастикой». Хорошо, что не решился обозвать его «бодибилдингом», а то выгнали бы с работы за «преклонение перед Западом»!
Иногда мне в страшных снах чудится, что я снова живу в позорный хрущёвский период, и мне жить не хочется! Слава товарищу Брежневу за прекращение этого безобразия, все ошибки ему за это простить можно!
Итак, раздавал я полезные советы тренирующейся молодёжи, сам показывал упражнения для развития тех или иных мышц. Предохранял их от опасных ситуаций на тренировке. Например, никогда не фиксировать замками блины при жиме лёжа, если поблизости никого нет: застрянет штанга на груди, если выжать её сил нет. Ведь задавит насмерть, если не сбросить её, а это очень сложно сделать. А если замков нет, стоит только чуть наклонить штангу вбок, как блины с одной стороны тут же соскользнут, а через долю секунды — и с другой. Вот и лежит спортсмен с одним грифом на груди и не верит своему счастью. Так и по другим движениям — всё-таки за десятки лет тренировок опыт накопился.
Много судеб прошло передо мной за годы «работы» в зале. С 1978 года, прямо после новогоднего праздника — 2 января (тогда это был рабочий день) я поступил на работу в мой университет, а вскоре и нашёл этот зал. Было мне тогда под сорок лет, весил я 75 килограммов при росте 172 сантиметра, выжимал лёжа 140 килограммов, приседания и тяга были по 200 килограмм. А когда занимался штангой, то в троеборье поднимал выше нормы мастера килограмм на десять, а на тренировке выжимал даже мировой рекорд. На соревнованиях, правда, судьи такой жим не «считали» — слишком сильным был прогиб туловища назад, такой у штангистов «мостом» называется. Думаю, в порядке самокритики, что из-за таких жимов, которые очень уж участились у спортсменов, и отменили в 1972 году это движение. После этого я, имея «коронным» движением именно жим, и оставил тяжелую атлетику, занявшись пауэрлифтингом и бодибилдингом чисто любительски — без участия в соревнованиях.