Я вспомнил о том, что произошло на танцполе, когда я, используя в свое оправдание то, что не могу позволить ей упасть, притянул ее к себе. Я сильнее ухватился за свою клюшку, сосредоточившись на ней, не позволяя мыслям ускользнуть в другом направлении.
— Как я и говорил, мы просто друзья.
— Ну, она, определенно, горяча, — прокричал Джефф. Тренер взглянул на нас, и мы откатились к центру поля. — Так это не будет странно, если я приглашу ее на свидание?
Я стиснул зубы, дыша через нос, чтобы заглушить раздражение.
— Не будет. Но она моя подруга, так что не будь ослом по отношению к ней.
Я почувствовал желание кого-нибудь ударить, поэтому сделал тренировочный удар. Без шайбы, летающей по воздуху, и это оказалось не так приятно, как я надеялся. Наматывая круги вокруг цели, я прокручивал в голове часть вечера, когда нес Лайлу в свою спальню. Она говорила обо всем подряд.
«О, у тебя классный будильник».
«Вау, могу поспорить, эти простыни из суперткани наивысшего качества. На моих ногах они ощущаются, словно шелк».
Это заставило меня думать о ее голых ногах и о том, насколько нежной ощущалась ее кожа, когда я поднимал ее. И затем, когда я только улегся спать, она наклонилась с кровати так, что в темноте были видны только ее очертания.
«Скажи мне правду. Ты секретный супергерой? Потому что ты мускулистый и силен, словно Капитан Америка, но иногда становишься таким молчаливым, что мне кажется, будто у тебя есть секрет, о котором никто не знает».
Без части про супергероя, но Лайла была права больше, чем думала. Вместо беспокойства о том, что она настолько хорошо читает меня, я принял это таким, каким оно было. Она была пьяна.
— Все сюда! — прокричал тренер, и, когда я добрался до скамейки, заметил в толпе Лайлу.
Она улыбнулась и помахала мне. Ее огненно-рыжие волосы свободными волнами лежали на плечах, макияж был намного проще, чем прошлым вечером, а одета она была в джинсы и пальто. Мое сердце билось быстрее, чем ему следовало, и желание, которое я испытал вчера, поднялось на поверхность, становясь сильнее по мере того, как долго я смотрел на нее. Мысль о том, что Джефф пригласит ее на свидание, разбудила ревность меня изнутри, но никогда у меня даже мысли не было пригласить ее на свидание самому. Свидания — не мой конек.
Это напомнило мне причины, по которым следует держать себя в узде, несмотря на откровенные топы, изгибы бедер и сексуальные ноги.
Прямо сейчас я не должен думать ни о чем, кроме игры. Мне определенно не стоит пытаться разглядеть топ Лайлы, надетый под пальто, или задаваться вопросом, как найти хороший предлог, чтобы снова ее обнять.
На самом деле, чем больше я думал о том, насколько опасно близко подобрался к черте, тем больше задавался вопросом: может, стоит позвонить одной из моих постоянных подруг и получить немного пространства от Лайлы?
Мои товарищи по команде врезались в меня, хлопали по спине, кричали и вопили. С помощью последнего очка мы выиграли игру.
В такие моменты, как этот, я точно знал, что не хотел получать степень в бизнесе и не стремился в «Д&T». Я хотел играть в хоккей всегда. Но также я знал, что этого не будет в моем будущем, и размышления об этом только расстроят меня. Я был здесь и сейчас и именно поэтому хотел впитать все это и насытиться, пока еще мог.
Я ненавидел, что эти мысли всегда мешают сполна ощутить кайф от победы.
Возбуждение и чувство выполненного долга, пришедшие после победы, витали в воздухе раздевалки. Я планировал немного дистанцироваться от Лайлы, но она пришла на игру, поэтому я не мог не поздороваться. Я пытался спасти нашу дружбу, а не выводить ее из себя или ранить ее чувства.
Когда я пробрался туда, где видел ее на трибуне, Джефф уже разговаривал с ней. Вау. Он, конечно, не тратит времени впустую.
Она улыбалась на все, что бы он ни сказал. Я услышал, как она говорила что-то насчет «пьяной в стельку», и затем положила руку ему на плечо и наклонилась, прикусив губу, как делала это со мной — как практиковалась на мне.
Используя действия, которым ее научил я. На Джеффе. Я стиснул зубы. Везучий говнюк.
— Нет, ты была милой, — сказал Джефф.
Я бросил свою клюшку сильнее, чем было необходимо, чтобы нарушить этот праздник любви, и Лайла обернулась, сверкнув своей улыбкой с ямочками.
— Эй, Мистер Крутой Бомбардир! Это было потрясающе. Если бы я знала, что твои хоккейные матчи такие классные, то приходила бы на каждую игру.
Ее энтузиазм успокоил мое раздражение и уровень счастья возрос и встал на свое место. С Лайлой ничто не было нормальным — она практически говорила на своем собственном языке. Я представил ее там, на трибунах, болеющей за меня на каждой игре, каждый раз встречающей меня, как сейчас, и меня пронзил острый укол тоски. Очень жаль, что я веду себя, как девчонка, получающая все, что пожелает.