— А вот здесь, — сказал Директор, отворяя дверь, — помещается Отдел Оплодотворения.
Триста Оплодотворителей сидели, сгорбившись над пробирками. Директор Инкубаторно-Человеководческого Питомника вошел в комнату; сквозь почти мертвую тишину лишь иногда прорывалось еле слышное дыхание, сопение или приглушенное посвистывание кого-нибудь из сосредоточенных сотрудников. По пятам за Директором двигалась группа студентов — очень молодых, еще совсем зеленых; они поеживались, нервничали и выглядели как-то жалко. У всех у них в руках были блокноты, куда студенты истово записывали все, что изрекал возглавлявший их великий муж, устами которого, без сомнения, глаголила истина. Этим юношам была сегодня предоставлена редкая возможность, выпадавшая на долю одних лишь избранных. Директор ИЧП Центрального Лондона считал своим долгом лично продемонстрировать своим новым студентам все отделы подведомственного ему учреждения.
— Для того, чтобы вы получили общее представление, — объяснял он студентам.
Какое-то общее представление на конкретных примерах они должны были получить — дабы в будущем сознательно делать порученную им работу; однако этому общему представлению следовало быть по возможности конкретным и минимальным, дабы студенты могли стать достойными и счастливыми членами нынешнего нового общества. Ибо, как всем известно, конкретные примеры способствуют укреплению в людях ощущения счастья, а обобщения и разные умствования — это всего лишь неизбежное зло. Основу общества составляют отнюдь не мыслители, но рабочие лесоповала и коллекционеры марок.
— Завтра, — обычно добавлял Директор, улыбаясь студентам со слегка угрожающей доброжелательностью, — завтра вы приступите к серьезной работе. И тогда у вас не будет времени для обобщений. А пока...
Высокий, худой и стройный как тополь Директор вступил в комнату. У него был выпирающий далеко вперед подбородок и довольно крупные зубы, которые он, когда разговаривал, почти не прикрывал своими полными, живописно изогнутыми губами. Стар он был — или молод? Сколько ему могло быть лет — тридцать? пятьдесят? пятьдесят пять? На это было трудно ответить. Но такой вопрос ни у кого и не возникал. В эту эпоху устойчивости, в год 632-й от Р. Ф. никому и в голову бы не пришло спрашивать человека о его возрасте.
— Я хотел бы начать с самого начала, — сказал Директор ИЧП, и наиболее ретивые студенты рьяно зачиркали в своих блокнотах, фиксируя его намерение — начать с самого начала.
— Вот здесь, — Директор повел рукой, — находится Инкубаторий. — Он открыл одну из дверц, покрытых изоляционным слоем, и студенты увидели бесчисленные ряды лабораторных пробирок. — Недельная норма яиц, — объяснил Директор. — Они хранятся при температуре человеческой крови. А мужские половые клетки, — тут Директор открыл другую дверцу, — приходится хранить не при тридцати семи, а всего при тридцати пяти градусах.
Тут же, не отходя от инкубаторов, Директор прочел студентам краткую лекцию, которую те ретиво законспектировали. Начал он, разумеется, с введения, касающегося хирургического вопроса.
— Донор соглашается подвергнуться операции совершенно добровольно — ради блага Общества, не говоря уже о том, что он получает единовременную премию в размере своей полугодовой заработной платы.
Далее Директор вкратце описал, каким образом удается сохранить удаленный яичник живым и активно развивающимся; указал, в какого рода жидкостях хранятся отделенные и созревшие яйца. А затем, подведя своих подопечных к лабораторным столам, Директор показал им, как из пробирок извлекается жидкость; каким образом содержащиеся в ней яйца обследуются на наличие ненормальных мутаций, пересчитываются и переносятся в сосуд с пористыми стенками; как ( и при этом Директор продемонстрировал студентам весь процесс) этот сосуд погружается в резервуар с теплым бульоном, содержащим свободно плавающие сперматозоиды. Оплодотворенные яйца помещаются обратно в инкубатор, в котором альфы и беты выдерживаются достаточно долго — до тех пор, пока полностью не созреют, — тогда как гаммы, дельты и эпсилоны через тридцать шесть часов снова извлекаются из инкубатора, дабы подвергнуться обработке по методу Бокановского — так называемой "бокановскификации".
— Бокановскификация! — многозначительно провозгласил Директор, и студенты подчеркнули это слово у себя в блокнотах.