— Чтобы держать лавку, надо хорошо писать и считать, а Фаукура не умеет как следует ни того, ни другого. Он сразу закупил много товаров и не записал, сколько и за что платил. А когда потом стал вспоминать, во что ему обошлись товары, то просчитался. Начал продавать тушеную говядину по восемнадцати франков за банку, хотя сам платил по двадцати. Забыл… Так и с другими товарами. Родственникам давал все просто так, даром. А родственников у него много. С каждым месяцем выручка становилась все меньше и меньше. В конце концов почти не осталось товаров, и совсем не было денег, чтобы купить новые. Тут ему надоело быть лавочником, и он устроил большой пир для всех нас. За два дня мы съели все, что оставалось в лавке.
К счастью, и Фаукура, и Техоно, и Хури, и Теао и все остальные островитяне отлично могут вообще обходиться без денег, ничуть не страдая от этого. Великая депрессия начала тридцатых годов коснулась островов Тихого океана, и несколько лет раройцы не имели никаких доходов. В других концах света безработица оказалась большой и трагической проблемой. Но раройцы ничуть не пострадали. Когда кончились запасы муки, кофе, галет и тушеной говядины, они вернулись к простому образу жизни своих предков — ели рыбу, птицу, коренья, кокосовые орехи. И стали только здоровее.
Конечно, островитяне лишились возможности покупать мебель, велосипеды, моторы и прочие промышленные изделия, но, с другой стороны, они освободились от скучной работы по заготовке копры; больше времени оставалось на пение и пляски. Реакция раройцев на мировой кризис лучше всего говорит о том, что не деньги определяют благополучие жителей этого удивительного острова. Конечно, деньги не мешают, но если они вдруг исчезнут, большой беды не случится. Аита пеапеа!
Глава 4
Доктор не может прийти
Через несколько недель после прибытия на Рароиа мы в один прекрасный день вдруг услышали сильный грохот, более всего напоминавший взрыв. Не иначе, кто-нибудь глушит динамитом рыбу, подумали мы, и вышли из дому посмотреть. Однако мы очень скоро убедились, что рыбная ловля тут ни при чем. На берегу не было ни души, зато возле дома Теао собралось множество народу.
По поведению толпы мы сразу поняли, что произошло нечто необычное. Женщины размахивали большими пальмовыми листьями, мужчины говорили наперебой, дети с криком носились взад и вперед. Даже собаки явно заразились общим беспокойством — они прыгали и лаяли как ошалелые. Подойдя ближе, мы обнаружили, что Теао лежит навзничь на земле и не подает никаких признаков жизни.
— Что случилось? — спросили мы Теумере; она единственная из всех сохраняла в какой-то мере присутствие духа.
— Теао стал заправлять твой мотор бензином, и вдруг как трахнет!
— А мотор работал?
— Ну да, работал, хорошо работал. Но как только Теао стал наливать бензин, вдруг бабахнуло, и он загорелся.
У Теао были тяжелые ожоги на обеих ногах, на груди и руке. Двое мужчин деловито растирали ожоги грязными пальцами, в то время как жена и дочери пострадавшего обмахивали его пальмовыми листьями. Мы прекратили истязание Теао. Я закутал его во все одежды и мешки, какие только мог достать, а Мария-Тереза тем временем сбегала за нашим справочником «Первая помощь при несчастных случаях». Мы открыли главу «Обморожение и ожоги» и прочитали: «Разденьте пострадавшего. Если одежда прилипла к телу, обстригите кругом, а прилипшую часть оставьте. Намажьте пораженное место вазелином или растительным маслом. Немедленно вызовите врача».
Я невольно улыбнулся, читая последнее предложение. Ближайший врач жил в Папеэте, а на Рароиа не было ни одного судна, пригодного для такого далекого плавания.
— Лучше всего испробовать разные лекарства и способы ухода, — предложила Теумере, — это иногда помогает обнаружить подходящее средство.
Ее совет был не так уж нелеп, но мы, к счастью, не стали экспериментировать над Теао. Мы намазали его с ног до головы вазелином, после чего, к величайшему ужасу окружающих, завернули в самое лучшее покрывало.
На следующий день его мучили сильные боли, кожа вздулась огромными пузырями, но уже через несколько недель Теао совершенно оправился. Счастливый исход объяснялся, по-видимому, столько же его здоровым организмом, сколько и действием нашего вазелина.
После излечения Теао пациенты устремились к нам в таком количестве, точно мы были знахари или знаменитые целители. Наши медицинские познания носили, разумеется, крайне туманный характер, но мы хоть могли вычитать что-то в наших справочниках и, кроме того, в отличие от раройцев, знали кое-что об анатомии и гигиене. Чтобы справиться с потоком больных, мы назначили твердые часы приема и установили свою аптечку на веранде, мысленно благословляя доктора Макмиллана из Сан-Франциско.