Многие из наших друзей жили в таком же уединении, как Ту, иногда по неделям не видя других людей. Часто семьи делились, чтобы работать одновременно на нескольких участках.
Меня занимало, почему добрые раройцы так тщательно следили за тем, чтобы все одновременно отплыли из деревни и приступили к работе. Я спросил Ронго, всегда ли так бывает, и получил утвердительный ответ. Кроме того, он рассказал мне, что атолл разбит на четыре района, в которых заготавливают копру поочередно в точно определенное время, с промежутками в месяц-два для отдыха.
— Но если у каждого все равно свои участки для заготовки, то зачем разбивать атолл на районы и зачем вместе отправляться на работу и вместе возвращаться?
— Гм, трудно сказать… Так уж у нас принято на Рароиа, что бы ни делалось, — ответил Ронго. — Если один собрался охотиться на черепах, то и все отправляются на охоту. Если кто купит красный пареу, всем надо немедленно купить такой же. Как-то раз Маопо купил темные очки на шхуне. А когда пришла следующая шхуна, все обзавелись очками. Стекла были почти черные, и приходилось снимать очки, чтобы видеть что-нибудь, но зато у всех были одинаковые очки.
Однако мы скоро нашли иную, более вескую причину тому, что раройцы так дружно отправляются на заготовку (Ронго, видно, постыдился ее назвать). Просто каждый опасается, что сосед не ограничится своей плантацией, вот и плывут на островки либо все, либо никто[32].
Основания для таких опасений есть. Вообще раройцы — честнейшие люди на свете, но неупорядоченный раздел земли приводит к тому, что они зарятся на чужие орехи. В соответствии с обычаем, родители всегда выделяют своим детям участок земли, когда те обзаводятся семьей. При наследовании тоже, разумеется, происходит раздел. В итоге число участков множилось с каждым поколением, и они мельчали. Одновременно владения оказывались все более разбросанными по островкам.
Примерно то же самое происходило в средневековой Швеции, но там дробление постепенно преодолевалось путем обмена и купли-продажи. Раройцы же противятся всем попыткам провести реформу; унаследованные клочки кажутся им самыми лучшими. Большинство островков теперь разделено между десятью, а то и двадцатью, тридцатью владельцами. Даже у самого маленького островка несколько хозяев. Конечно, такой нелепый порядок осложняет заготовку копры; многие островитяне вынуждены работать на пяти-шести островках и тратят вдвое больше времени, чем если бы все их участки были собраны в одном месте. Стоит ли удивляться, что иные забывают о границах и собирают орехи у соседа, если его нет поблизости.
К продаже земли раройцы относятся так же неодобрительно, как к обмену. Отсюда — неравномерное распределение земельной площади. Ведь в одних семьях из поколения в поколение рождалось много детей, а в других почти совсем не было прибавления.
Единственный способ, которым обделенные могут надеяться поправить свои дела, — выгодная женитьба. Но этот вопрос на Рароиа ничуть не проще, чем в других концах света, и дифференциация землевладельцев скорее растет, чем убывает.
Трудно сказать точно, сколько земли у каждого в отдельности, но во всяком случае на Рароиа есть своя «земельная буржуазия», состоящая из пяти-шести человек, у которых земли вдвое больше, чем у «середняков». Примерно столько же человек относятся к низшей (по местным понятиям) группе. На деле все это не играет большой роли, потому что «крупные» землевладельцы не успевают сами управляться со своим урожаем и охотно нанимают тех, у кого не хватает земли. Происходит это на следующих условиях: хозяин и работник делят доход поровну[33].
Другое неудобство, связанное с неразумным распределением земли, — судебные тяжбы. Еще до прихода европейцев происходили усобицы и стычки из-за земли, и положение, естественно, только ухудшилось, когда здесь появились торговые шхуны и орехи приобрели особую ценность. В конце концов власти решили положить конец бесконечным распрям, выдав документы на владение землей каждому, кто сможет подтвердить свое право на нее. Прекрасное знание туамотуанцами своих генеалогий значительно облегчало эту работу; они созвали советы с участием стариков, и довольно скоро на большинстве островов разобрались в запутанных родственных отношениях, а тем самым и в правах на землю.
32
Это еще одна черта характера островитян, воспитанная условиями первобытно-общинного строя. Указываемая самим автором другая причина совместных поездок за копрой (взаимное недоверие) порождена уже новыми экономическими условиями — проникновением товарного хозяйства Обе причины, хотя и разного исторического происхождения, вызвали одно и то же следствие. —
33
Автор лишь вскользь касается имущественного расслоения и социального неравенства среди островитян Рароиа. Однако они, видимо, значительны. В другой работе Даниельссон приводит подсчет бюджетов отдельных семей; получается, что годовой доход на семью колеблется от 24 тыс. франков до 1300 тыс. франков — очень большая неравномерность (В. Danielsson, Work and life on Raroia, Uppsala, 1955, p. 199—202). Главная форма эксплуатации бедных богатыми — испольная аренда. — Прим. ред.