Так как комене и видом и вкусом очень напоминает сельдь, мы замариновали ее по-шведски и пригласили островитян отведать наше национальное блюдо. Успех превзошел все ожидания, и с тех пор мы всегда подавали гостям картофель с селедкой. Раройцы до того к ней пристрастились, что я не удивлюсь, если шведские рыбоконсервные заводы в один прекрасный день получат заказ на поставку маринованной сельди в этот отдаленный уголок.
Из всех видов лова больше всего нам понравился ночной лов на рифе. Его ведут самым простым способом; вот что рассказывает дневник о наших впечатлениях от первого ночного лова на Рароиа:
«Сейчас полночь, мы только что вернулись в деревню с полным мешком рыбы. Улов неплохой, если учесть, что нас было всего четверо: Тавита, Тахути, Мария-Тереза и я, а все наше снаряжение состояло из больших ножей и керосиновых фонарей.
Когда сразу после захода солнца два друга пришли за нами, мы невольно улыбнулись их оптимизму, увидев у них в руках большой мешок для будущего улова. Однако нам предстояло убедиться, что мы недооценивали этот способ лова, который при всей своей простоте очень добычлив и увлекателен.
Звезды казались необычайно яркими, в пальмовых кронах шумел слабый бриз, когда мы покидали деревню. Впереди шел Тавита с самой яркой керосиновой лампой, какая только имелась на острове (эта лампа обычно освещала церковь и сипела, словно кофейник), затем следовали Мария-Тереза и я. Завершал шествие Тахути.
Тахути тоже взял лампу — старую и ржавую. Как он ни возился с ней, она упрямо отказывалась гореть, и наконец Тахути бросил ее под пальмой, а взамен сделал факел из сухих листьев. Искры, точно звездочки, замелькали у нас над головой, подчеркивая контраст между маленьким световым кругом и окружающим ночным мраком.
Мы не спеша шли вдоль берега на север. Слева простиралось море, белел прибой на кольцевом рифе. Справа тянулась темная стена пальм. Был отлив, и свет озарял розовые кораллы, местами выступавшие над водой. Природа казалась необычайно таинственной и живой. Не удивительно, что Тавита настроился на философский лад и стал вслух размышлять, не похож ли рай на Рароиа и не ловят ли там с рифов птиц и рыбу. Мы подтвердили, что рай, без сомнения, похож на Рароиа; однако из осторожности оставили без ответа вторую часть вопроса.
Около часа понадобилось нам, чтобы достигнуть северной оконечности острова. Здесь начинался лов, отсюда мы должны были двигаться по рифу в сторону деревни, чтобы к концу оказаться дома.
Тахути вошел в воду и посмотрел вокруг.
— Вода поднимается, но пройдет еще некоторое время, прежде чем рыба с моря придет к берегу спать, — объявил он, вернувшись к нам.
Мы разожгли костер и легли подле него на пальмовых листьях. Тавита снова начал рассуждать о том, как выглядит царствие небесное, но Тахути был вполне доволен земным раем, в котором мы находились, и прервал товарища, чтобы задать нам вопрос, который уже давно не давал ему покоя. Он недоумевал, как это мы с Марией-Терезой не знаем ни одной из многочисленных рыб, обитающих в раройской лагуне. Тахути склонялся даже к мысли, что в стране попаа вообще нет рыбы. Мы объяснили, что в теплой и холодной воде, в пресной и соленой живет разная рыба. Тахути готов был допустить существование более холодных морей, чем в Полинезии, но и он и Тавита наотрез отказались поверить, что есть пресноводные озера, не уступающие размерами раройской лагуне. Они были еще больше поражены, когда узнали, что в этих озерах нет акул.
За подобными глубокомысленными беседами время шло быстро; одна тема сменялась другой, и можно было подумать, что наши друзья совсем позабыли, для чего мы пришли сюда. В конце концов я очень деликатно напомнил об этом, но они только посмотрели на небо и успокоительно улыбнулись.
— Видишь вон ту звезду на юге? — показал Тахути. — Когда она уйдет за край неба, рыба будет спать. До тех пор нет никакого смысла начинать.
Наконец звезда скрылась, и все приготовились. Мария-Тереза и я стали рядом с Тавитой, который держал в одной руке керосиновую лампу, в другой — большой нож, напоминающий южноамериканский мачете. Метрах в десяти позади нас шел Тахути, перекинув мешок через плечо. Едва мы ступили на риф, как Тавита увидел первую рыбу: она спала на мелком — не глубже десяти сантиметров — месте. Он осторожно приблизился, замахнулся ножом и нанес удар. Оглушенная рыба всплыла на поверхность; течение отнесло ее к Тахути, который не замедлил отправить добычу в мешок.