— Нет, да и незачем, — рассмеялся пастор Уайт. — Мы нигде не задерживаемся на длительный срок. Ограничиваемся агитационными рейсами, а на островах оставляем пасторов-таитян. Лучше, когда пастор туземец. Он живет на острове как свой, женится на прихожанке и ведет работу, так сказать, изнутри. Белый миссионер никогда не может рассчитывать на такой контакт, к тому же ему труднее с языком.
— Простите, — заметил я, — но мне кажется, что вы все поразительно хорошо говорите по-таитянски. Вы давно работаете в французских владениях в Океании?
— Два месяца, как и мои коллеги. Но мы изучали язык в своем миссионерском училище в США. Чтобы работать на французских островах, миссионер должен два года изучать таитянский язык, этнологию и географию.
— Превосходно, но разве вы не учитесь, скажем, лечить больных? — осторожно спросил я.
— Разумеется, учимся, но этот курс мы заканчиваем до начала специальных дисциплин, связанных с будущим местом работы. Я, например, прошел санитарные курсы, у меня всегда с собой походная аптечка. Так что если здесь есть больные, вы только скажите.
К тому времени у нас у самих образовалась довольно солидная аптечка, но игла для инъекций немного затупилась, и мы спросили энергичного пастора, не может ли он дать нам одну. Пастор Уайт немедленно вытащил из сундучка два пакета — один побольше, другой поменьше.
— Вот, — сказал он, — в маленьком пакете шприц, в большом — иглы.
— Спасибо, — ответил я, — но нам нужна только игла.
— Одна игла? Уж не хотите ли вы сказать, что каждый раз кипятите иглу! Это очень непрактично. Я использую иглу только один раз. Здесь пятьдесят штук. Все они стерильные. Выбрасывайте по мере использования. Если нужно еще — скажите!
Не успели мы и глазом моргнуть, как пастор выложил целую груду лечебных средств, от пенициллина до мозольного пластыря.
Тем временем остальные пасторы с огромным успехом продолжали свою пропагандистскую деятельность среди островитян. Успех объяснялся не только тем, что адвентисты щедро раздавали лекарства и конфеты, но и тем, что они интервьюировали всех подряд, обещая поместить интервью в журнале, выходящем на таитянском языке. Однако решающую роль играло фотографирование. Двое снимали камерами новой конструкции, которые позволяют меньше чем через минуту получить готовый отпечаток сухим проявлением. Таким образом раройцы, к своему удивлению и восторгу, немедленно получали отличные фотографии — даром!
Столь приятный для обеих сторон день завершился собранием на веранде у Техоно. Мы с Марией-Терезой тоже ощущали потребность в духовном наставлении и потому присоединились к остальным. И снова нас подстерегала неожиданность — мы услышали не проповедь и не чтение библии, а концерт! Сначала пасторы спели несколько негритянских душеспасительных спиричюэлс. Слушатели были очень довольны и дружно аплодировали. Затем последовала ковбойская песня. Бурные аплодисменты. Гавайская песня. Бурные аплодисменты, переходящие в овацию. В заключение был исполнен гимн Таити «Маурууру а вау», встреченный, естественно, бурей восторга.
Короткий антракт — и бригада пасторов мигом превратилась в оркестр. Из загадочных футляров, на которые островитяне давно уже поглядывали с любопытством, появились флейты и саксофоны, и зазвучала зажигательная джазовая музыка. Раройцы никогда не видели саксофонов, а флейты знали только бамбуковые, и невиданные инструменты до того их поразили, что они на какое-то время забыли свою антипатию к джазовой музыке. Тем больше был их восторг, когда пасторы стали исполнять попурри из полинезийских мелодий, за которым последовали популярные псалмы.
Восхищенные слушатели кричали «бис!». Пасторы играли, обливаясь потом, и пели. Потом отдохнули немного и продолжали концерт. Что и говорить, их выступление пришлось островитянам по душе, и когда мы наконец незаметно удалились, пасторы в четвертый раз подряд затянули «Тихая ночь, священная ночь» под аккомпанемент саксофона.
Утром, когда адвентисты покидали остров, все население со слезами умоляло их поскорее приехать опять. Миссионеры отвечали веселой песенкой, припев которой гласил:
Троекратный сигнал судовой сирены — и яхта двинулась в путь. Островитяне не уходили с берега, пока она не исчезла из виду.
Как обычно, несколько человек задержалось у нашего дома, чтобы на тенистой веранде обсудить последние события. Я не удержался и задал им вопрос, который занимал меня еще со вчерашнего дня: почему они, называющие себя добрыми католиками, с таким энтузиазмом встречали адвентистов?