В мозгу теснились противоречивые мысли. Куда подевалась вся ее злость? Где страстное желание отомстить, заведшее так далеко? Она должна ненавидеть этого человека, а испытывает к нему совершенно иные чувства…
Гарольд поймал ее у выхода из парка. Время сочувствия миновало. Он был разъярен.
— Ты что такое творишь, черт побери?
— Возвращаюсь в гостиницу, — произнесла она слабым голосом, — собирать вещи.
— Почему?
Лора собралась с духом и взглянула ему прямо в лицо:
— Я не могу с вами спать.
— Размечталась! Не припомню, чтобы я тебе это предлагал.
Довольно обидно, на что он и рассчитывал. Но одна проблема, таким образом, была решена. Лора снова его ненавидела.
— Вы часто пользуетесь беспомощностью женщин?
Он окинул ее ледяным взглядом.
— Не слишком.
— Но такое случалось? — с презрением спросила она.
— Возможно. — Похоже, явная неприязнь Лоры его не беспокоила. — Интимные связи приходят и уходят, — ухмыльнулся он.
Лора прищурилась, в ней закипала настоящая ярость. А ей-то почудилось, что поцелуй и для него что-то значил.
— Я не могу здесь с вами оставаться!
— Уходишь с работы?
Уйти? Даже не раздумывая, она понимала, что это было бы самым мудрым шагом, самым безопасным. Но и самым трусливым.
Лора покачала головой.
— Прекрасно, — удовлетворенно заметил он.
— Но если вы думаете, что я готова…
Гарольд ждал, пока девушка найдет подходящие слова. Он продлевал ее терзания, все еще крепко держа и согревая теплом своего тела.
— Считаешь, что если сказать верные слова, то все изменится? — наконец спросил он, так и не услышав конца фразы. — Ты не более властна над своей судьбой, чем я. Мы хотим друг друга, — самоуверенно заявил Гарольд. — Ты это знаешь не хуже меня. Весь вопрос в том… — он помолчал, наблюдая за Лорой, — …как мы поступим?
7
Лора чувствовала, что ей следует как-то отреагировать, а не стоять истуканом и слушать Гарольда. В его голосе появилась теплота, а ведь минуту назад он был зол как черт.
— Ни о чем не беспокойся, миленькая, — ворковал он. — Все образуется. Что бы ты ни думала, я вовсе не распутник и вполне себя контролирую. — Сказав это, он иронически улыбнулся и отпустил Лору. — Я не хочу с тобой ссориться. У меня достаточно других неприятностей, чтобы пытаться сделать врага из своей личной секретарши.
Он выглядел усталым, как будто каждое слово давалось ему с трудом.
— Как я понимаю, вы извиняетесь? — холодно спросила Лора.
На мгновение ей показалось, что Гарольд вспылит. Именно этого она и добивалась. Как смеет он разговаривать с ней, как с несмышленышем? Но тот, как и обещал, держал себя в руках.
— Извиняюсь? Я, бывает, делаю это, но только если чувствую себя виноватым.
— Но ведь вы…
— Лора, давай оставим эту тему, ладно? — посуровел он. — Я понимаю, почему ты так себя ведешь. Во многих отношениях это весьма похвально, но если ты хочешь, чтобы я извинился за то, что обнял тебя и поцеловал, то это похоже на детский каприз.
Последовала напряженная пауза. Лора судорожно искала выход из создавшегося положения. Войдя в образ идеальной секретарши, способной справиться с любой неожиданностью, она и продолжила разыгрывать эту роль.
— Ладно. — Девушка задрала подбородок, изобразив несвойственную ей уверенность. — Объявим перемирие. — Она протянула руку, стараясь унять дрожь. — Давайте забудем все, что случилось этим утром. Наверное, весть об инфаркте Ламберта выбила нас обоих из колеи.
Гарольд засмеялся. Черт побери, он засмеялся! И что самое удивительное, Лора нашла этот низкий смех очень приятным, хотя было ясно, чем он вызван: ее маленькая хитрость была встречена с доброжелательным юмором. Сильные пальцы сжали ладонь Лоры, заставив вновь испытать уже знакомые чувства.
— Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя, — горячо заговорил он. — Почему же так боишься в этом признаться? Разве перспектива стать моей любовницей настолько непривлекательна?
Лора оторопела. Его прямота шокировала ее, но одновременно заставила задуматься. Никто раньше с ней так не разговаривал. Что ей ответить? Как должна поступить неподступная самоуверенная секретарша? Закатить мужчине пощечину? Обвинить его в сексуальном домогательстве?
Она помедлила с ответом, делая вид, что раздумывает. Могла бы она решиться на такое откровенное предложение? Об этом не могло быть и речи. А что касается домогательств — так она вовсе не возмущена. Просто растеряна.