— Только не в глазах тех, кто вас хоть чуть-чуть знает, — попытался меня утешить ректор.
— Генри знал… — вспомнила я своего бывшего жениха.
— Получается, что нет. Или — что еще хуже — он прекрасно понимал, что вы на такое не способны, но предпочел отойти в сторону.
— Вашим первым порывом было сдать меня барону, — напомнила я.
— И мне за это очень стыдно.
— Вы посчитали, что я сделала все, в чем меня обвиняют?
— Нет. Просто… У меня тяжелые отношения с окружением принца Тигверда. И мое заступничество… Сложно сказать — в плюс бы оно пошло или в минус. Я хотел предложить вам сменить имя. Мы с Ирвином организовали бы вам документы — и у вашего любимого главного целителя появилась бы другая ученица. Все.
— Но я сделала по-другому.
— И сейчас я понимаю, что вы были правы, — опустил он голову. — А я — нет.
Девять утра. Я проснулась, приняла душ. Переоделась уже в платье. Не то, чтобы маги, работающие над вакциной на пределе — и уже, наверное, за пределом возможностей, обращали внимание на то, как я одета. Но все же…
Зашла к принцу Тигверду — Феликс спал, а император присматривал за сыном. Мне показалось — он мысленно с ним говорил, что-то рассказывал. А быть может и спорил.
Потом обошла остальных. Узнала неутешительные новости. Из семи человек эту ночь не пережили двое. Барон Гилмор выжил.
Отпустила Ирвина. Села в кресло около кровати барона. Сын его смотрел на меня из угла, где стояла кушетка, злым зверенышем. Интересно, о чем мне говорить с бароном? Как убеждать его не умирать?
«Слушайте, Гилмор… — мысленно позвала я его. — Гилмо-о-р…»
До меня донеслись отзвуки неприязни. И эдакого брезгливого удивление — типа — что ЭТО здесь забыло. Отлично. Значит, он меня слышит. И я продолжила.
«Вы просто не имеете права умирать. Вы не извинились передо мной, не воспитали нормальным человеком своего сына — а ведь он солгал вам, не сомневайтесь. Кроме того, меня пытались убить сразу после того, как я заявила, что обращусь к императору. Вы же не хотите, чтобы вас обвинили в том, что это приказали сделать вы. Еще надо разобраться, как вас удалось обмануть. Так что со смертью своей вы погодите. Вам еще исправлять все, что натворили вы и ваш…гадкий, мерзкий, лживый избалованный отпрыск!»
Волна гнева, направленного на меня была просто удушающей.
«Трепещу, — мысленно проговорила я не без удовольствия. — Вот просто от ужаса в обморок падаю. Злитесь сколько вашей душе угодно — только … не смейте умирать!»
Визит ненаследной принцессы Тигверд, невестки императора к нам в госпиталь, случившийся через три дня, мне запомнился надолго. Если не навсегда.
Я как раз шла по коридору второго этажа. От тяжелых детей — их отдали на мое попечение — к пятерке принца Тигверда.
За прошедшие трое суток не было ни одной смерти! Я не уставала благодарить стихии. Все дети уже очнулись — некоторые порывались встать. Зла и терпения на маленьких пациентов не хватало — целители младших курсов, присматривающие за ними, стенали и жаловались. Я распорядилась закупить детской литературы и читать вслух.
Что касается пятерки принца Тигверда, в сознание еще не пришел никто. Анализы крови были лучше час от часа. Но в реальность они возвращаться не стремились…
Меня это сильно беспокоило.
На лестнице послышались громкие голоса. Я перегнулась посмотреть, кто шумит.
— Мам, вот что ты завелась?! — говорил молодой человек лет шестнадцати заплаканной принцессе Тигверд, перегораживая ей путь. — Вот с чего ты взяла, что отец здесь?!
— Отойди… Прекратите делать из меня непонятно кого! — голос женщины был тихим и немного хриплым.
Другой молодой человек молчал и с укоризной поглядывал на первого.
— Я сказала — пропусти… те…меня… — женщина согнулась, прикрывая руками живот.
— Ваше высочество! — подбежала я. — Пойдемте, я осмотрю вас.
— Рене… Хоть…ты мне не ври… Пожалуйста. Ричард… — прошептала она.
— Все потом, — решительно сказала я. — Вам надо успокоиться.
И повела миледи Веронику в свободный кабинет. Положила на кушетку, вымыла руки. Накапала настойку, которую специально разрабатывала для беременных. Обычное успокоительное слишком сильное для женщин в положении. Чуть разбавила водой.