8 глава
Гнетущая духота, предвещавшая скорый ливень абсолютно не была заметна внутри кабинета. В снопах солнечного света, проникавших сквозь свободные от занавесок и жалюзи окна, плясали хорошо видимые пылинки. Добротный стол из темного дуба как раз попадал под один такой поток и был абсолютно пуст, если не учитывать локти сидевшего за ним мужчины. Практически полная тишина, бережно сохраняемая от шума извне звуконепроницаемыми стеклами да двойными дверями сходными по цвету и фактуре с остальной мебелью, не нарушалась и находившимися внутри двумя мужчинами. Тот из них, который опирался локтями на столешницу, сидел в кресле хозяина кабинета, закрыв сухими длинными ладонями лицо. Складывалось такое ощущение, что он уснул. Впрочем, это ощущение моментально исчезло при первых же словах, которые произнес спокойным глубоким голосом второй человек, в свободной позе развалившийся на небольшом кожаном диванчике, стоявшем у стены прямо напротив стола.
— Мне не понятны причины Вашего волнения — товар-то ведь у нас.
— Товар!?! — буквально взревел сидящий за столом, отнимая дрожащие от возбуждения ладони от головы. — Вы меня уверяли, Алекс, что все происходящее находится под Вашим контролем!
— Не стоит так горячиться. — голос Алекса звучал подчеркнуто спокойно. — Я Вас уверяю, что нас никоим образом не смогут связать с этим делом.
— Вы, я вижу, совсем ни черта не понимаете!? — и не подумав успокаиваться, продолжил свои нападки хозяин кабинета. — Какой нам прок, от того, что мы остались не при делах? Я Вас спрашиваю: какой в этом всем прок, если мы остались и без денег, и без агента, и без продавца, и, что самое главное, без товара.
После этих слов, Алекс вскинул свою седую голову, с недоумением посмотрев на собеседника.
— О чем это Вы?
— Я же говорю, что он меня не понимает… — покачав головой, сам себе посетовал высокий. Затем он поднялся со своего места, подошел вплотную к диванчику и, обращаясь уже к собеседнику, продолжил. — Да нету нам проку от этой информации, без ключа к дешифровке.
Снова в комнате воцарилось молчание. Пылинки, потревоженные высоким, постепенно успокаивались в снопах света, лившегося из окон. Лицо Алекса постепенно приобретало, очевидно, несвойственное для него выражение озабоченности.
— Вы можете дать мне твердые гарантии, что русские не играют с нами в кошки-мышки, пытаясь поймать нас с поличным?
— Боюсь, что нет. — говоря эти слова, он опустил взгляд.
Высокий принялся, прихрамывая, расхаживать по кабинету, засунув руки в карманы брюк. В какой-то момент он снова остановился.
— Что бы Вы мне посоветовали?
Седой вскинул голову и проговорил с расстановкой.
— Теперь сложно что-либо советовать… Разве что не предпринимать впредь более никаких действий по этому делу. Повторюсь, но схватить нас за руку, русским сейчас не под силу.
После этих слов высокий остановился как вкопанный и медленно начал поворачиваться в сторону Алекса. В его взгляде снова начало разгораться поутихшее совсем недавно бешенство, однако, последующие слова он произнес, держа себя в руках.
— Уж кому-кому, а Вам ли не знать, что за информация заключена в этих самых флешках. Поверьте, я пойду на любой риск, чтобы заполучить доступ к ней. Но…
— Но рисковать своей головой Вам совершенно не хочется. — закончил за собеседника Алекс.
Высокий не стал высказываться, а снова пустился мерить кабинет шагами. Лицо же Алекса, напротив, стало светлеть, и чем мрачнее становился высокий, тем больше спокойствия возвращалось к нему, разглаживая морщинки. В конце концов происходящая перемена была замечена.
— Своим беспричинно самодовольным видом Вы раздражаете меня. А после фактически проваленной операции вся Ваша напыщенность совершенно не к месту.
Вопреки сказанным словам, Алекс ни чуть не расстроился.
— В прошлую нашу встречу, Вы изволили поделиться со мной историей из своего детства. У меня родилась кое-какая идея, но прежде чем я посвящу Вас в нее, выслушайте тогда уж и мою.
Высокий плюхнулся на стул у окна и закинул ногу на ногу.
— Валяйте!
Прежде чем начать, Алекс не без усилий поднялся из низкого диванчика, расправил плечи и подошел столу для посетителей, примыкавшему к столу хозяина кабинета. Выдвинув из-за него стул, он со вздохом усталого человека опустился на него и, оперев голову на руку, принялся говорить.
— Уже очень давно, через мои, тогда еще молодые и полные энтузиазма, руки прошла одна девушка. Русская. Она была подающей надежды комсомолкой с большими перспективами продвижения по партийной линии — отец ее был каким-то министром. Нашел я этот самородок во время ее туристической поездки в Венгрию летом восемьдесят второго, и, естественно, сразу же взял в разработку. Как мне пришлось убедиться в дальнейшем, она оказалась весьма умна и просто неимоверно талантлива в нашем деле. Вскоре она стала одним из лучших моих агентов. Иными словами, я не ошибся в отношении нее.
Практически без всякого нашего участия, она стремительно продвигалась по партийной лестнице, а после окончания института, ее карьера также пошла в гору буквально семимильными шагами. Передаваемая ею информация всегда была отличного качества, а задания выполнялись с поразительной четкостью и редким изяществом. И хочу отметить: все проверки, так сказать, на преданность, она проходила с убедительным отрицательным результатом.
— Ну и к чему Вы мне это рассказываете? За неимением новых побед, решили сдуть пыль со старых?
— Дослушайте до конца, прежде чем делать выводы. — холодно ответил Алекс. И продолжил. — Когда Союз приказал долго жить и многие из наших друзей, сочтя дело сделанным, буквально визжали от желания переселиться за Атлантику, или, на худой конец, в старушку Европу, но Вика — так ее зовут, — отказалась выезжать, даже не смотря на мое личное предложение. Знаете, что она мне тогда ответила?
— Что в навозной куче мухи толще?
— Нет. Она заявила, что хочет остаться при деле, и списывать со счетов ее пока рано. Мне до сих пор не совсем это понятно, но дальнейшее сотрудничество с ней продолжало быть неимоверно продуктивным. Со временем, она сама мастерски стала не только просто вербовать, но и подготавливать агентов для всевозможной работы. На моей памяти, у нее не было осечек ни в выборе кандидатов, ни в работе с ними. Кроме единственного случая.
Началось все практически стандартным способом. Поставлявший Виктории подходящих кандидатов, преподаватель приметил одну студентку. Она полностью соответствовала всем предъявляемым требованиям и обещала хорошую отдачу в будущем. По большому счету так и вышло, с одним но: своим умом она значительно превосходила уровень уготованной ей изначально роли. Выяснила Виктория это достаточно быстро и, немного поднатаскав, впрочем, без попытки вербовки, передала ее мне.
Люди подобного склада встречаются крайне редко, при правильном подходе она могла стать оружием, гораздо страшнее атомной бомбы. Поэтому, за дело я принялся размеренно, осторожно и не торопясь. Первоначальная проверка на стрессоустойчивость была пройдена с блеском, и я приступил к ее дальнейшему обучению. Шесть лет. Представьте: шесть лет она практически в одиночку тянула всю мою несекретную работу по уничтожению производственной базы русских. И не одного вопроса! Она, будто бы и без слов понимала, к чему это все должно привести, но всякий раз, как я предпринимал попытку вскрыть карты, она закрывалась, уходила от разговора. Я могу поклясться, что делала она это бессознательно, но найти правдоподобное объяснение просто не смог тогда, не могу и сейчас. В итоге, я решился направить ее дальше, так и не расставив точки над «и», но она взяла и отказалась. Что я мог сделать, кроме как уверить, что приду на помощь в любое время, если потребуется, и отпустить? Правда, для пущей надежности, пришлось ей выписать волчий билет…