Доработать этот день мне удалось только чудом. Проведенная без сна ночь только добавила решимости, и наутро следующего дня я с трудовой книжкой в руках вышел из в одночасье ставшего бывшим офиса. Во время завершения своих других обязанностей я чувствовал небывалый душевный подъем, ведь впервые в жизни мне довелось последовать за своими искренними желаниями. Не в поисках одобрения других людей, не ради абстрактных идеалов, а ради себя самого. Мною овладело чувство уверенности, уверенности в правильно принятом решении. Естественно, мне нужно было на что-то жить, а деньги, которые я зарабатывал все прошедшие два (представьте себе: целых два бесполезных, прожитых по инерции предыдущей жизни) года, хоть и составляли солидную, для моего разумения, подушку безопасности, все равно закончились бы рано или поздно, так что я все таки остался пока на тренерской работе.
Воспринимая без тоски и страха высвободившееся время, я наткнулся внутри себя на такое огромное количество вопросов, что утоление голода познания стало для меня насущной необходимостью. Оказывается, если интерес к даже самым скучным, по мнению обывателя, темам оказывается искренним, то погружение в нее становиться увлекательнее всего на свете. Я начал ловить себя на том, что одновременно изучаю информацию по нескольким совершенно отличающимся друг от друга направлениям. Так, в одно время читались книга о буддизме, научная статья о вероятностном счислении и, впервые в жизни, Война и мир. Сначала, естественно, большая часть прочитанного оставалась не понятой, что заставляло меня обращаться к более легкому, поняв которое я снова брался за штурм и понимал уже гораздо больше. Возможно, если бы меня кто-то направлял, мне было бы легче, а может и интереснее, но это было бы ограничением, а я его больше терпеть не намеревался. Впервые в жизни я почувствовал себя абсолютно свободным. Многие вещи стали понятнее, и, хотя новые вопросы нарастали лавинообразно, граница познания отодвигалась. Спросите меня, зачем мне все это надо было, и я вам не отвечу, но в этот период своей жизни я по-другому просто не мог. Возможно, вы посчитаете, что я свихнулся, но мне эта сложившаяся жизнь приносила громадное удовлетворение и я бы не променял ее уже ни на какую другую.
Все же и работу тренером мне, не смотря на протесты и учеников и администрации спортивного клуба, пришлось поменять на работу охранника в круглосуточной аптеке — только так я мог совмещать источник добывания пропитания с захватившей меня страстью. Эта аптека, терпевшая меня вместе с моими тараканами, располагалась аккурат возле метро Октябрьская. Временами у меня наступала своеобразная передозировка информацией и, следуя непреодолимой тяге, я отрешался от мира на несколько дней. Подобные «загулы» случались все же не часто, да и возвращаясь после них в привычную колею, мне приходилось испытывать целый букет малоприятных чувств.
В один из таких тяжелых эмоционально и физически дней, я, выходя из вагона метро, буквально налетел на бомжа, мирно сидящего на лавке. Бомж этот, надо признаться, даже не смотря на мое состояние, привлек к себе внимание. Вроде и, классические в таких случаях, пухлые от всяческого хлама пакеты, и грязная объемная хозяйственная сумка имелись в наличии, да и сам он на вид не отличался от типичного представителя низшего общества, но все же что-то мне показалось странным. Может то, что он просто сидел, сгорбившись, и читал книгу, не растратив на меня ни капли своего внимания. Необычности добавляло ему и название книги — «Капитал» Маркса. Согласитесь — странное сочетание. А кроме этого, он не источал неприятного запаха. Однако, изучать его подробнее я не стал: мне предстояло, каясь в очередной раз о содеянном, добиться сохранения своего рабочего места. Решив эту проблему, я все же мысленно вернулся к нему и, малость порассуждав, понял, что в этом читающем бомже я отчасти увидел самого себя.
Удивительным образом устроено человеческое внимание. Обратив его раз на читающего бродягу, начинаешь замечать его постоянно. Так и есть: каждые понедельник и четверг в первой половине дня он с книгой в руках сидит на одной и той же лавке. Причем по понедельникам он читает разные книги (в основном политического толка, а иногда даже и на английском!), но по четвергам в его руках всегда одна и та же, замызганная, с желтыми страницами, под названием «Конан». Подметил все эти вещи я, спустя пару месяцев, после первой встречи, хотя, может быть он так поступает уже много лет. Кто его знает? Ведь то, что раньше я его попросту не замечал, не влияло на его присутствие или отсутствие.
Вообще, многое начинаешь замечать в мире вокруг себя, если смотреть на него с открытыми глазами. В какой-то момент я ясно осознал, что не приди мне в тот летний безмятежный день понимание бессмысленности моего существования, вполне вероятно, что прожил бы всю оставшуюся жизнь, так и не испытав подлинной свободы и уверенности.
7 глава
Увидев недоумение на моем лице, вопросительно обращенном к ней, Марина вздохнула и принялась рассказывать все по порядку. Содержимое флешки оказалась ей действительно знакомой, так как еще позавчера вечером к ней с просьбой о помощи в расшифровке точь в точь такой же информации обратился ее давний хороший знакомый по имени, как вы уже наверное догадались, Павел. Хотя она и не смогла ему ни чем помочь, он все же предупредил о необходимой предосторожности, что и послужило причиной ее скрытности относительно меня. Само собой, что после моего ухода, она сразу же набрала его номер. Трубку ни кто не брал, но спустя полчаса ей самой перезвонил с городского номера неизвестный человек, представившийся сотрудником ФСБ. Сообщив, что Пашка, самолично предоставивший им какую-то весьма важную информацию, сейчас беседует с руководством и потому ответить не может, но настоятельно просит договориться о месте и времени срочной встречи. Говорил этот малый настолько убедительно, что не вызвал и тени сомнения в правдивости своих слов, и она сказала, где находится. Последовавшие следом другие вопросы побудили ее рассказать и обо мне и о ситуации, сопряженной с моим появлением.
— Только повесив трубку и немного опомнившись, я засомневалась в реальности происходящего. Я знаю Пашу уже лет сто и могу поручиться, что по собственной воле без принуждения он не то что ФСБ, а даже полиции помогать бы не стал, а значит что-то тут не чисто.
По поводу наличия у покойного предубеждений относительно компетентных органов, я конечно мог с ней поспорить, но делать этого не стал — пусть в ее памяти майор ФСБ Павел Некрасов останется тем, кого она и дальше продолжит уважать.
— Дальше ждать я естественно не стала, быстренько разогнала посетителей и ушла. Правда не далеко… — она нервно улыбнулась, — Они встретили меня у выхода и усадили в машину. Ну а дальше ты и сам все знаешь. Скажи, а что все-таки происходит?
— Твой знакомый был уже мертв, когда ты позвонила ему сегодня.
— Откуда ты знаешь? — изумилась она, но глаза начали наполняться слезами.
— Перед тем как появиться у тебя, я был у него дома и своими глазами видел его труп. Да, Пашка был и моим другом.
Марина еще более изумилась, а потом на ее лице, сквозь печаль и удивление, начало проявляться еще и вопросительное выражение — вот такой вот мимический одновременный букет. Догадавшись о ее мыслях, я ответил на незаданные вопросы.
— И флешку я ему принес, и попросил разузнать что на ней. А тебя я нашел случайно, и, честное слово, сам поражен от того, на сколько тесен этот мир.
Не буду утверждать, что она мне поверила, хотя я и постарался придать голосу побольше искренности, но других вопросов далее не последовало. Тем временем мы уже въехали в город, и встал вопрос, куда двигаться дальше. Был второй час ночи.
— Может мне можно вернуться домой, как ты думаешь? — с надеждой в голосе спросила она меня, когда мы уже заезжали в какой-то двор в спальном районе.