– Ой, расслабься. Я просто констатирую очевидное.
– Он кажется довольно приятным.
Это несправедливое преуменьшение, но я пока не готова объяснять что-то Морган. Когда сама еще в растерянности.
В груди расцветает боль, когда я смиряюсь с тем фактом, что он здесь уже три месяца, а я ни разу его не видела. Три месяца потрачено на мысли о том, где Ли и чем занимается, пока я провожу лето, работая в приюте для животных и загорая на пляже.
Какая напрасная трата времени.
Мы едва знаем друг друга, но проведя вместе пять часов в темноте, разговаривая абсолютно обо всем, мы сблизились. Почувствовали связь. Которую было больно разрывать, когда пришлось прощаться.
– И то, что он выглядит как модель, тоже неплохо.
Я щипаю ее за внутреннюю сторону бицепса и отскакиваю в сторону, когда она вопит, замахиваясь на меня.
Парни разворачиваются и с любопытством смотрят на нас. Я поднимаю руки и киваю на Морган:
– Она увидела паука.
Мэтт смеется первым, протягивая ей руку.
– Иди сюда, детка. Я тебя защищу.
Сердито зыркнув на меня, Морган спешит к своему парню, обнимает его обеими руками и вздыхает, словно дева в беде.
– Мой герой.
– Чертовски верно. Не забывай об этом, солнце.
На сердце теплеет при взгляде на то, как Мэтт притягивает ее к своему боку и собственнически обнимает одной рукой за плечи. Если кто и заслуживает любви, которую так щедро дарит Мэтт, то это Морган.
Я прибавляю шаг и догоняю компанию, вставая между высоченными фигурами Оукли и Адама.
– О, ты, как обычно, едешь с Морган или тебя подвезти? – спрашивает Адам.
Он достает из кармана ключи от своей «Генезис G90» и звенит ими.
Шикарную тачку подарили ему родители-юристы после того, как в последний момент передумали и не пришли на финал плей-офф «Сэйнтс» в прошлом сезоне. Да, команда проиграла. Но его семья должна была быть там. Я из первых уст знаю, как ранило его их отсутствие.
Я улыбаюсь ему снизу вверх.
– У Морган все схвачено. Но спасибо.
Он выглядит недовольным, но не настаивает, а, быстро обняв меня на прощание, идет к своей машине и садится в нее.
«Джип» Морган стоит между машиной Адама и старым лифтованным белым пикапом с серьезным ржавым пятном на задней левой колесной нише.
Я поворачиваюсь к Оукли и встречаюсь с его выжидательным взглядом.
– Это твой?
– Да.
Его лицо настороженное, как будто он боится, что я скажу, что мне не нравится. От этой мысли я внутренне усмехаюсь.
– У моего папы был такой же. «Форд» девяносто четвертого года. Он любит старые автомобили, – говорю я.
Оукли удивленно моргает.
– Твой какого года? Девяносто шестого? – спрашиваю я с самоуверенной улыбкой.
– А ты разбираешься в тачках, – просто отвечает он.
Я пожимаю плечом.
– Достаточно, чтобы знать, что тебе следует позаботиться об этой ржавчине, пока она не расползлась.
Он разражается смехом, который я ощущаю всем телом вплоть до пальцев на ногах.
– Планирую ею заняться. У меня пока не было на это времени.
– Жизнь будущего профессионального хоккеиста, верно?
Ответить Оукли не успевает, потому что Морган кричит с водительского места своего джипа:
– Ава, ты готова ехать?
– Иду! – кричу я в ответ.
Пристальный взгляд Оукли жжет мне спину, пока я спешу к ней, чтобы она не уехала без меня.
– Я же увижу тебя завтра вечером? – кричит он мне вслед.
Я проглатываю удивление из-за его интереса и кричу, не оглядываясь:
– Ага!
Дойдя до джипа, я сажусь в него и тяжко вздыхаю.
И что теперь?
Глава 5
– Убери свой член с моей ноги, придурок, – рычит Тайлер.
Я отрываю взгляд от экрана и давлюсь смехом. Сидящий на полу Адам перегнулся через Тайлера и тянется за куском пиццы в коробке, стоящей на журнальном столике.
– Я не виноват, что так щедро одарен природой, что это чувствуется при малейшем касании, – парирует Адам.
Со вздохом облегчения он хватает кусок и садится обратно, запихивая его в рот.
– Вы оба отвратительны, – говорит Морган.
– Срочная новость, Мо, твой парень такой же пошлый, – ржет Адам.
Мэтт дергает Адама за волосы:
– Не подставляй меня, придурок.
Тайлер повторяет за Мэттом, но захватывает больше волос Адама и тянет.
– Заткнись и ешь свою пиццу.
Я качаю головой и складываю руки на коленях, возвращаясь к фильму.
– Они всегда такие? – спрашивает Оукли.
Его голос низкий и слишком чувственный, как по мне. Он так близко, что я слышу и чувствую кожей каждый его размеренный выдох.