Дом моего детства ни разу не шикарный, но это дом. По центру располагаются маленькое крыльцо с потертыми деревянными ступеньками и ярко-красная дверь, которую мама с папой покрасили вскоре после покупки. Она уже потрескалась и облупилась, но мама отказывается ее перекрашивать.
Справа эркерное окно гостиной, а под ним деревянный ящик с желтыми маргаритками.
Откинув голову, я смотрю на потоки воды, падающие с серого, обложенного тучами неба, и рычу. Дождь льет с тех пор, как я вышел с катка, что не так уж и удивительно. Апрель в Британской Колумбии один сплошной дождь.
Я хватаю с пассажирского сиденья свою хоккейную сумку, забрасываю ее на плечо и бегу в дом.
– Ма, я дома!
Сбрасываю обувь и поднимаюсь наверх, чтобы отнести сумку в свою комнату до того, как мама почувствует запах.
Избавившись от сумки, я захлопываю дверь и плюхаюсь на кровать, попадая прямо в продавленную моим телом выемку в матрасе. С моим ростом почти невозможно поместиться на кровати с ногами, поэтому они комично свисают с края.
На стук в дверь я поднимаю глаза. Мама опирается на дверной косяк, сложив руки на груди и подняв уголки губ.
– Привет, милый. Как прошел твой день?
Мама выглядит крайне молодо для своего возраста. Может быть, из-за того, что ее короткие светлые волосы всегда уложены, или из-за того, что за прошедшие годы ее прозрачно-голубые глаза не утратили своего блеска.
Я больше похож на папу. Русые волосы, закрывающие шею, хвойно-зеленые глаза и длинные ноги.
– Хорошо. Тяжело прощаться, но я справлюсь.
– Я бы беспокоилась, если бы ты не грустил хоть чуть-чуть, милый. Прощаться всегда нелегко. – В ее глазах блестят слезы, но она смаргивает их. – Но надо разрешить себе и радоваться. Ты так близко к своей мечте.
Она садится на край кровати и улыбается мне своей знаменитой улыбкой, ее голубые глаза светятся.
– Я так горжусь тобой. Знаю, что отец тоже гордился бы.
Мама умеет поднимать людям настроение своей улыбкой. Папа всегда называл это ее суперсилой. До аварии я не понимал, как улыбка может быть чьей-то суперсилой.
Ее улыбка была одной из немногих вещей, которые помогли мне продержаться. Так что, на мой взгляд, улыбка делает из мамы супергероя.
Я сажусь, чтобы видеть ее как следует.
– Я рад. А ты? Ты будешь в порядке? Я постараюсь приезжать домой как можно чаще.
В моих словах отчетливо слышится обещание, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы сдержать его. Новый график будет сумасшедшим, но для семьи я готов на все. Даже проводить за рулем по четыре часа в каждую сторону, просто чтобы увидеть эту улыбку на мамином лице.
Она цокает языком и качает головой:
– Тебе надо прекращать переживать за нас с сестрой. Ты поседеешь еще до того, как тебе исполнится двадцать. У нас все будет хорошо. Обещаю.
Я хмурюсь.
– В мое отсутствие Грейси тебя достанет. Ты видела развалюху, которая в последнее время возит ее в школу и домой? Выглядит так, словно может загореться, если одновременно включить кондиционер и радио.
Мама лишь смеется.
– Все не так плохо.
– Не так плохо? Мам, там выхлопная труба черная.
Она прикрывает губы ладонью, и в уголках глаз появляются морщинки.
– Да, полагаю, это может стать проблемой. Может, тебе стоит поговорить с ней об этом?
Я фыркаю.
– Конечно. Она не станет меня слушать. Это пацанская тачка. Ты видела тонировку на передних стеклах? Она просто кричит о проблемных подростках. Она встречается с тем парнем? Ты же этого не допустишь, правда? Ни за что на свете моя маленькая сестренка не будет встречаться с парнем, который не в состоянии позаботиться даже о собственной машине. На самом деле она вообще ни с кем не будет встречаться. Точка.
– Оукли, расслабься, милый. А то тебя удар хватит. Твоя сестра – подросток, которая всю жизнь жила под твоим крылышком. Дай ей вздохнуть, пока тебя нет. Обещаю, с ней все будет в порядке. Я, может, и небольшая, но, когда дело касается моих детей, меня не одолеть.
Мой гнев отчасти растворяется, и я киваю.
– Я попробую. Но ничего не обещаю. Мне хотелось бы получать ежедневные отчеты насчет этого парня и его… машины. Думаю, ей небезопасно ездить в этой штуке.
Мама грустно улыбается и, положив руку на мое предплечье, сжимает его.
– Хорошо. Я разберусь. Ты прав, ей не следует ездить в опасной машине.
Я накрываю ее ладонь своей, и мне не нравится, какая она холодная.
– Я люблю тебя, мам. Ты же знаешь, да?
– Знаю. В холодильнике остались бургеры, если ты голодный. А теперь отдыхай. Спокойной ночи, люблю тебя.
Она в последний раз сжимает мою руку, после чего встает и идет к двери.