— Господи милостивый! — завопил Гарри. Держась за окровавленное колено, он заметался на полу рядом с Турком.
Маккензи вцепилась в Мерфи, как утопающий в соломинку. Зарывшись лицом в его рубашку, она с трудом удерживала слезы, которые давно уже готовы были пролиться. Она им гордилась. И была рада, что он оставил в живых бандитов. Ради них. Ради Мерфи и Маккензи. Ради совместной жизни, которая, теперь Мак была в этом уверена, у них впереди.
Он поцеловал ее в макушку.
— Вызови полицию. Перевяжи их раны полотенцем. Я бы не хотел, чтобы они умерли от потери крови после того, как я приложил столько усилий, чтобы взять их живыми.
Едва держась на ногах, Мак бросилась к телефону и вызвала подмогу. Потом принесла из ванной полотенца и опустилась на колени, чтобы перевязать ноги раненых. Чувство удовлетворения, которое она испытала, увидев, как они корчатся на полу, истекая кровью, испугало ее. Но они бы убили ее, перед этим изнасиловав. И они хотели убить человека, которого она любит. Пускай истекают кровью.
Вдали послышался вой сирены. Мерфи, держа бандитов под прицелом, в изнеможении рухнул на стул.
— А где еще один? — спросила Маккензи, немного успокоившись.
— Нянчит свою сломанную ногу. Привязан к крыльцу. Она опустилась на колени и положила ладони на руку Мерфи.
— Наконец-то все это позади. — Маккензи приподнялась и прижалась губами к его щеке.
Мерфи улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.
— В какой ресторан хочешь сходить? Она тихонько рассмеялась:
— Да, ты действительно обещал мне романтический ужин. Он покачал головой:
— Я не даю обещаний, малыш, но верно, я сказал, что мы сходим поужинать. И сходим.
Сирены выли уже у самого дома. Несколько секунд спустя копы шныряли по всему дому. Они ворвались через черный ход, вломились в боковое окно и взломали парадную дверь. Вбежали с пистолетами на изготовку и тотчас оценили ситуацию. Когда полицейский положил руку на ружье Мерфи, Маккензи испугалась, что ее возлюбленный может вспылить, наделает глупостей. Она положила руку ему на колено.
— Но ведь все кончилось. Расслабься, успокойся. Я хочу выбраться отсюда.
Мерфи позволил полицейскому забрать ружье. Санитарная машина увезла бандитов. Один из полицейских увел Маккензи на кухню и засыпал вопросами. Мерфи терпеливо сидел на стуле, попыхивая сигаретой; он отвечал на вопросы другого полицейского.
Кухонная дверь была открыта, и Мерфи с Маккензи время от времени обменивались взглядами. Она понимала, что ему сейчас совершенно необходимы теплая ванна и горячий ужин. И конечно, отдых. Полный покой прежде всего.
Мак тут же дала себе клятву: до конца жизни заботиться о его благополучии. И едва удержалась от смеха. Томас Джастис Мерфи никому не позволит заботиться о своем благополучии, он сам о себе позаботится.
Допрос наконец закончился. Мак и Мерфи, получив напоследок указания явиться утром в полицейский участок, чтобы подписать бумаги, остались одни. Закрыв дверь за последним полицейским, Маккензи прислонилась к ней спиной — ноги уже не держали ее. Она вздохнула и опустилась на пол. Подтянув к груди колени, обхватила их руками. И, опустив голову, спрятав лицо, наконец-то дала волю слезам.
Мерфи наблюдал за ней. Это был один из самых тяжелых моментов в его жизни — сидеть и смотреть, как она страдает по его вине. Он не стал ее беспокоить. Не вмешивался, пока мог. Потом подошел к ней с невысказанной клятвой на устах. На сердце его тяжким грузом лежала любовь… и сожаление. Он протянул руку и накрыл ее ладонь своей.
Маккензи вскинула голову и взглянула на него сквозь слезы. Этот взгляд словно резанул его по сердцу, навсегда оставив на нем шрам. Он помог ей подняться и охватил надежным кольцом своих рук.
Они стояли посреди разгромленной гостиной, держа друг друга в объятиях. Он прижался щекой к ее виску. Затем положил ладонь ей на затылок и еще крепче прижал к себе.
Внезапно они услышали чье-то негромкое покашливание. Оба нехотя обернулись и увидели стоявшего в дверях охранника.
— Я пришлю сюда людей, чтобы убрать… все это. Мы связались с вашей сестрой. Она постоянно нам звонила, беспокоилась за вас. Мы ей все рассказали. И еще… — Он замялся. — Мы надеемся, что вы нас не вините.
Маккензи утерла слезы, струившиеся по ее щекам.
— Мы вас ни в чем не виним. — «Убирайся отсюда! Когда же наконец вы оставите нас в покое?» — мысленно добавила она.