Время. Мерфи понял, что у них масса времени. Он хотел, чтобы все было так, как она пожелает.
— Я и сам бы помылся. Почему бы тебе не прилечь ненадолго? Я только одолжу у тебя бритву и… — Он поднял с пола чемодан.
Маккензи подошла к нему и потерлась щекой о его щетину.
— Только недолго.
Глаза Мерфи потемнели от страсти, его охватило столь же сильное желание, как и ее. Он на несколько мгновений крепко прижал ее к себе. Потом исчез за дверью.
Мак улеглась на огромную кровать. Она лежала и слушала, как Мерфи расхаживает по ванной, услышала, как побежала вода из кранов. И представила, как он пытается сбрить свою щетину ее розовой женской бритвой. Вскоре послышался тихий плеск воды — он включил душ. Его усталому, избитому телу горячая вода пойдет на пользу. Вот он стоит под тонкими струйками, и капли воды катятся по его плечам, стекают вниз по торсу…
Маккензи спала, подложив под щеку ладонь. Мерфи подошел к кровати, опустился на колени и поднял Мак на руки. Сон ускользнул, глаза ее открылись. Едва заметная улыбка играла на ее губах, когда, он нес ее в ванную. Когда же он опустил ее на пол, она тихонько вздохнула.
Мерфи стал зажигать свечи. Маккензи не могла отвести взгляд от его обнаженного тела. Когда его осветило пламя свечей, она щелкнула выключателем. Пустив воду, он попробовал ее рукой и обернулся. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.
Наконец он подошел к ней. Мак стала расстегивать свою рубашку. Он сорвал ее одним движением руки. Несколько секунд спустя они стояли обнаженные в тусклом мерцающем свете свечей. Мерфи смотрел на нее, не произнося ни слова. Маккензи почувствовала, что ее желание, взметнувшееся пламенем, способно сжечь дотла их обоих. Она шагнула вперед.
Мерфи наконец не выдержал. Он привлек Мак к себе и впился губами в ее рот. Он никогда ею не насытится, никогда.
Тело его было нежным и в то же время твердым, оно пульсировало от скрытой в нем энергии. Мак тихонько вздохнула и прижалась к нему еще крепче. Голова ее запрокинулась, теперь для нее существовал только он. Только его губы, его руки, его голос.
Мерфи отступил на шаг и, перекрыв кран над ванной, пустил струи джакузи. Потом взял Мак за руку и подвел к бортику. Они соскользнули в воду. Бурлящая и пульсирующая, она обняла их. Пламя свечей мигало на стенах, мигало на его лице. На его прекрасном мужественном лице. Маккензи подняла руку и провела ладонью по его щеке. Он целовал кончики ее пальцев, когда они скользили по его губам.
— Мне следовало сообразить…Надо было по дороге купить вина, — проговорил Мерфи с хрипотцой в голосе.
Мак улыбнулась:
— Я пьянею от тебя.
Она приблизилась к нему. И, усевшись на него, восторженно вскрикнула, когда он припал губами к ее груди, а его ладонь легла ей на спину.
Потом он целовал ее шею, ее плечи, ее бедра. Запрокинув голову, она стонала, восторгаясь его ласками. Время от времени отвечая на его поцелуи, она блаженствовала, лежа в горячей, чуть ли не кипящей воде.
Мак поглаживала его плечи («Ничего страшного, лейкопластырь предохранит рану от заражения»), потом ладони ее спустились ниже, к его груди, и еще ниже.
Мерфи остановил движение ее рук и поднес их к губам. Он целовал ее ладони, затем пальцы, каждый отдельно.
Вода шумела в ванне, но Маккензи ничего не слышала — ничего, кроме его дыхания и слов любви, она ничего не чувствовала — лишь жар его рук, которые, казалось, притягивали ее к себе.
Томас Джастис Мерфи вернулся домой, в мир покоя и счастья. И приветствовал этот мир, пусть даже совсем его не знал. Господи, как он дорожил им!
Он наслаждался ее губами, она отдавала, и он брал. Она делала его сначала нежным, потом грубым, сначала успокаивала, потом бросала ему вызов.
Влага каплями стекала со стен, обволакивая все вокруг белесым паром. И трепетали свечи. Но эти двое все еще сдерживались, наслаждаясь свободой исследовать, пробовать на вкус, делать открытия. Прикрыв отяжелевшие веки, они любовались друг другом, искали радость, которую, могли друг другу подарить. Она замерла в его объятиях. Он открыл глаза.
Мак затрепетала. Сознание того, что еще одно движение — и он заполнит ее собой, овладеет ею, а она овладеет им, заставляло ее медлить, ей хотелось продлить чудесное мгновение.
Его глаза неотрывно смотрели на нее. Ее сердце проложило путь к его сердцу. Его сознание вошло в ее сознание. Души их закружились в вихре, вознеслись ввысь и полетели навстречу друг другу. Она опускалась медленно, постепенно. Он принадлежал ей, она — ему.
…Бурлящая вода, ласки влюбленных, уносящие в мир блаженства…
Губы Мерфи были жадными и нежными. Его руки сжимали ее бедра, все настойчивее опуская ее вниз. Она положила ладони ему на грудь и ощутила мощные толчки его сердца.