«Предатель», не предавший никого
Алексею Пивоварову – замечательному кинодокументалисту, с болью рассказавшему в своих фильмах о Великой Отечественной о тех окруженных советских солдатах и офицерах, кого иногда называли «предателями», и когда они были вынуждены отступать без боеприпасов, иногда и без оружия, их беспощадно расстреливали заградотряды.
Предатель, не предавший никого,он знал – солдатам было каково.Все было по приказу. Пуля в лоб,когда он отступал, и пал в сугроб,и сам свои кишки в сугробе сгреб,и все-таки пошел вперед, качаясь,от собственного выхрипа отчаясь:«Я не преда…» и с кровью – «я не пре…»чуть хрупнуло под Ржевом в декабре,и очередью горло перере…Не надо слов о зле или добре.И вообще не надо больше слов,и упаси Господь от этих снов.
Был я беременной машинисткой…
В жизни при Сталине, пышной и низкой,был я беременной машинисткой.Что я имел — тощеватый студентик?На винегрет и на студень деньги.Я всем поэтам описывал сочненькоюную жертву по имени Сонечка,брошенную так жестоко нечистымна ногу пьяницей-футболистом.Вот и ждала, из себя, как на пенышке,сына, как братца, вроде Аленушки.Соне я дал машинистки профессию,но не простой, а влюбленной в поэзию,так что с участьем волшебных перчатокСоня печатала без опечаток.И, не гонясь, как иные, за платою,Соня стихи возвращала заплаканными.Сентиментальные наши писателиринулись в Сонечкины спасатели,передавая стихи и повестидля очищения собственной совести.Был я той самой придуманной Сонечкой,став на беду машинисткой-бессонечкой.Чтоб горе-рифмы бумагу не пачкали,я исправлял их чуть-чуть ее пальчиками.Если какой-нибудь грубый эпитетслово стоящее рядом обидит,я заменял, становился преступником,но незамеченным и непристукнутым,ибо коллеги мои в беспечальиэтих поправочек не замечали.Я им про Соню сказки рассказывал,я пару строчек слюной чуть размазывал,чтобы творцы этих виршей и прозыдумали, что это Сонечки слезы.Я говорил: «Соне очень понравилось!» —и содержанье карманов поправилось.Разоблачений боялся, а там ужСоне помог я родить, выдал замуж.Ну а сегодня грущу потихонечку:«Где мне найти для меня мою Сонечку?!»
«Что, неучи бессмысленных страданий…»
Что, неучи бессмысленных страданий,забыли мир барачный, магаданий,как, раскрестьянив миллионы ртов,их гнали в ссылки и пускали по миру,и чтоб от счастья в СССР не померли,им в руки не давали паспортов?
Нам стоят слишком дорого тираны.Но пусть дороже стоит жизнь детей.Кто остановит сразу все терроры?Кто сразу всех спасет от всех смертей?!
Я сделался «любимцем Сталина»
Я сделался «любимцем Сталина»лет девятнадцати, когдашушукалась об этом сдавленновся цэдээльская среда.Литературные все лисоньки,критическая волчарня,теперь меня почти облизывали,за хулиганство не черня.В рубашке с украинской вышивкой,плюя на этот лисий труд,уже давно из школы вышибленный,был принят я в Литинститут.И при всеобщем опасательстве,хотя я был так пацанист,мне выдан был билет писательскийот страху недооценить.А как все это получилось-то?Я в ССП, еще никто,речь двинул перед палачищами,не сняв дырявого пальто.Любя глазами все, что движется,я, изучив борьбы азы,пришел на обсужденье книжицыс названием «После грозы».Но автор из гробокопателейи враг поэзии любойбыл прозван «автоматчик партии»,и кем вы думали? Собой.Разоблачая, был как в мыле он,пот лил с него аж в пять ручьев.Да кто же был он по фамилии?Сейчас забытый Грибачев.И я его уделал точечнобез всяких личностных обид,как у других он лямзит строчечки,а после авторов гнобит.Его боялся даже Симонов,Фадеев хил был супротив,а я его так раскассировал,вмиг в клептомана превратив.И тут пошла гулять легендочказа моей худенькой спиной,шепча, как девочка-агенточка,что Сталин якобы за мной.Что срочно он звонил Фадееву,и я был вмиг доставлен в Кремль,вел себя чуть самонадеянно,но в целом вождь меня пригрел.Сказал, стихи послушав до ночи,когда мы даже обнялись:«В Иосифе Виссарионычебыл вами найден спецлиризм».Ах, ты моя Россия-Азия,где сплетен полные мешки!Неисчерпаема фантазия —и анекдоты, и слушки.И зависть вроде озверелоститак вдохновляет на вранье,когда не верят просто смелостибез разрешенья на нее.С усмешкой ядовито-сахарнойшептали, что защищенакакой-то, выше Божьей, санкциеймоя прикрытая спина.Не приходило даже в головуи обладателям седин,что был я со спиною голоюсовсем-совсемушки один.