Митч быстро затушил огонь. Затем подошел к шкафу, достал джинсы, футболку и черную фуфайку. Их взгляды встретились.
— Как видишь, у меня были другие планы на сегодняшний вечер.
— Лучше, если все останется так, как есть.
Он кивнул.
— Может быть. Думаю, мне не надо инструктировать тебя насчет детей. Скажи им, что я их люблю и скоро вернусь. А теперь мне надо идти. — Секунду они стояли неподвижно, глядя друг другу в глаза. — Ты можешь спать здесь, чтобы быть ближе к детям. Хотя я не смогу сконцентрироваться на звере, если буду представлять тебя в своей кровати.
— Я лучше останусь в своей комнате, но буду держать дверь открытой. Иди.
Митч дотронулся до нее.
— Не хочу покидать тебя, Ребекка. Поцелуй меня, — сказал он низким хрипловатым голосом. — Скажи, что ты будешь скучать обо мне.
Она встала на цыпочки и нежно прикоснулась к его губам, но Митча не удовлетворил такой поцелуй. Откинув ее голову назад, он покрыл ей лицо страстными поцелуями.
Когда Митч разжал объятия, глаза его блеснули.
— Думай обо мне, — сказал он. Она кивнула.
— Будь осторожен.
— Конечно, — сказал он, взял вещи и направился к двери. — В прошлом году я сменил обстановку в этой комнате. Ты первая женщина, которая после этого появилась здесь. И первая женщина, которую я хотел бы здесь видеть.
И в ночь после отъезда Митча, и в эту ночь Ребекка спала в своей комнате, но ее не оставляло искушение перебраться в кровать Митча, чтобы почувствовать себя ближе к нему.
Глупо. Ей надо помнить о том, что у них нет будущего. Они слишком разные. Она живет в Нью-Йорке, он — здесь. Карьера для нее — главное в жизни.
Но, несмотря на это, она продолжала мечтать о семье.
После смерти матери и Поппи Кроуфорда у нее не осталось близких людей. Ее родственники жили в Англии, но они были не в счет. У ее родного отца для нее никогда не хватало времени — за много лет он ни разу не пригласил ее в гости.
А Рэчел… Ребекка понимала, что в какой-то мере виновата в том, что между ними возникло отчуждение. Может быть, надо попытаться решить проблемы между ними. Но не слишком ли поздно?
Она машинально дотронулась до живота и подумала о своем состоянии. Ей надо думать именно об этом, а не о том, чтобы завести роман с мужчиной.
В Митче тоже произошла перемена. Впервые после смерти жены он увлекся женщиной. Но такому мужественному мужчине, как Митч Такер, нужна сексуальная, привлекательная женщина. А не… полуженщина, как она.
Услышав взволнованный голос Греты, Ребекка устремилась в семейную гостиную.
— Брось это дурацкое ружье, — явно с испугом произнесла девочка.
— Не буду, — возражал Колби. — Я тренируюсь в стрельбе. Когда я вырасту, то буду охотиться с папой. Убью рысь и повешу ее голову над камином.
— Ты жестокий, — сказала Грета. — Отец охотится лишь потому, что рысь убивает наших бычков.
— Хорошо, Грета, — сказал Колби. — Я больше не буду стрелять… в доме.
Ребекка вошла в комнату.
— Колби, почему бы тебе не надеть пижаму и не посмотреть мультик перед сном?
Мальчик усмехнулся. Ему действительно надо было уже идти спать.
— Хорошо! — согласился он. Ребекка повернулась к Грете.
— Милая моя, я знаю, ты переживаешь за папу, — сказала она. — Но ты ведь знаешь, что твой папа очень осторожный.
— Да, знаю… Но что если рысь?.. — Девочка отвернулась.
Ребекка взяла Грету за руку.
— Твой папа отправился туда с дюжиной других мужчин.
— Я знаю, но наш папа — это все, что у нас есть в жизни.
Ребекке были понятны чувства девочки.
— Не только. У вас есть Мэгги, ваши дедушка и бабушка, которые живут в Хонде, и Уолл. И у вас есть я. — Ребекка почувствовала, что не прочь стать для них еще более близким человеком. — И разве ты хочешь, чтобы папа, вернувшись домой, увидел ваши мрачные лица?
Грета взглянула на нее и улыбнулась.
— Я так рада, что вы приехали в Вайоминг.
— И я тоже, — призналась Ребекка.
— «Я тоже»? — послышался знакомый голос.
Все трое обернулись — и увидели Митча, стоявшего в дверях. Ребекка впилась в него взглядом. Он был усталым и грязным, но она залюбовалась им.
— Папа! — вскрикнула Грета и бросилась в объятия Митча. Затем подбежал Колби.
— Эй, па, ты убил рысь? — спросил сын.
Митч был так рад своему возвращению домой, что не хотел вдаваться в подробности охоты. Он только кивал.
— У нас не было другого выхода, сынок.