Как только мы вошли в комнату, репортеры начали выкрикивать свои вопросы, но я просто сидел и упорно ждал, когда часовая стрелка покажет десять. Прочистив горло, я сообщил, что готов начать говорить. Напомнив этим собравшимся о том, что, в первую очередь, эта конференция была организована для того, чтобы я говорил с ними, а не для того, чтобы они задавали вопросы. Я отвечу на вопросы только тогда, когда буду готов, не раньше.
Я осмотрел комнату и узнал тех журналистов, которые вчера были возле больницы. Заметил надоедливую блондинку, которую толкнула Дженни, когда та не давала мне пройти. Сделал мысленную пометку, чтобы в дальнейшем не отвечать на ее вопросы.
− Спасибо, что пришли, − сказал я, обращаясь к толпе.
Я подождал несколько секунд, пока стихнет шум, и люди перестанут возиться со своим оборудованием. Постоянные щелчки камер со всех сторон, делающих снимки, раздражали, но придется смириться с этим.
− Я постараюсь быть краток. Ходят слухи, что у меня рак. Это правда. У меня опухоль головного мозга, которая является одной из форм рака.
Все в зале встали и начали выкрикивать вопросы. Они были едва различимы, и когда несколько человек спросили что-то типа: «Вы можете умереть?», Дженни выпила немного воды. Насколько я мог судить, ей было некомфортно. Я пытался подбодрить ее взглядом, но она не заметила этого. Я хотел протянуть руку и обнять ее, но делать это сейчас было неуместно. Я едва не сделал этого, но, наконец, шум утих, и я продолжил говорить.
− Конференция займет больше времени, если вы будете перебивать меня, − сказал я. − Я дам вам знать, когда буду готов ответить на ваши вопросы. И советую вам всем до тех пор помолчать.
Журналисты ненавидели, когда их отчитывают, но вскоре поняли, что для всех нас будет проще, если они подыграют.
− Четыре года назад у меня обнаружили опухоль головного мозга. Меня прооперировали, и она исчезла. Я полностью восстановился, и это не повлияло на меня в физическом плане, потому что, в итоге, я играю за один из лучших футбольных клубов Англии. Недавно, на одном из осмотров, на которые я все еще периодически хожу, мой врач обнаружил, что опухоль вернулась. Диагноз лучше, чем в прошлый раз, но я по-прежнему в опасности. Опухоль поддается лечению, но нет никакой гарантии, что оно сработает. Мне предстоит пройти курс радиотерапии, и я надеюсь на лучшее. Я узнал все несколько дней назад, и надеялся сообщить об этом моему клубу в частном порядке, но планы был разрушены, когда вы появились вчера возле больницы. Этим утром я говорил с «Ливерпуль Юнайтед», и они предложили мне поддержку во всем, в чем я буду нуждаться, продолжив выплачивать мне полную заработную плату.
Будь я более циничным, то мог бы утверждать, что у моего клуба просто не было другого выбора. Если бы клуб не поддержал меня, СМИ разбили бы его в пух и прах, но если быть честным, мой менеджер и председатель были потрясающими.
Я также совершил короткий звонок отцу, рассказав о том, что происходит. Рассчитывал все рассказать ему лично, но он уже видел новости и я не мог откровенно солгать. Я намеренно не приходил домой до раннего утра, чтобы избежать мамы и Шеридана. Если до сих пор они не знали, то теперь знают. О моих отношениях с мамой можно было судить по тому, что меня больше беспокоила реакция Шеридана, чем ее.
− Я отклонил предложение остаться на балансе, − продолжал я, − и клуб согласился освободить меня от всех обязательств. Я не хочу, чтобы мне платили заработную плату, когда я не играю. Это несправедливо по отношению к клубу и его фанатам. Надеюсь, те деньги, которые уходили на мою зарплату, пойдут на приобретение нового игрока, и он сможет вернуть клубу былую славу, которую тот заслуживает.
Я улыбнулся, представив лицо мамы, когда та узнает, сколько денег я выбросил на ветер. Это, вероятно, принесет ей столько же неудобств, сколько и моя болезнь.
− Как бы то ни было, − продолжал я, − в ближайшем будущем я не буду играть в футбол, но я оправлюсь от подобной потери, как сделал ранее. Я уверен, что сделаю это снова. Думаю, я пожалею о том, что скажу это, но у кого-нибудь есть еще вопросы?
Почти каждая рука в комнате взлетела вверх. Я выбрал репортера, который стоял недалеко, и, казалось, имел важный вопрос.