Глава 2
По рукам ударили, денег отстегнули, даже перед хирургом извинились, палата получила статус отдельной, и вдруг сюрприз. Ерема с удивлением смотрел на худощавого черноволосого парня, которого внаглую сгрузили на свободную койку. Прикатили, уложили и ушли, никто ничего не объяснял, как будто так и надо. Вслух Ерема возмущаться не стал, он же не какая-то хабалка из подворотни.
— Кто такой, почему не знаю? — спросил он.
— Кирилл я, — не отрывая головы от подушки, откликнулся чернявый.
— Почему мне про тебя не сказали?
— Потому что я внеплановый. Не должен был сюда попадать, а попал.
— В кого?
— В меня попали! Ножом… Случайно!..
— Ну да, так же, как и в меня…
— Тоже ножом?
— Почти.
— Кирилл!
— Ты уже назывался.
— Да?… А тебя как зовут?
— Куда?
— Ну вообще!
— Вообще? Меня если зовут, то куда-то конкретно, — усмехнулся Ерема.
— Я серьезно!
— И я серьезно.
— Ну, не хочешь говорить, не надо! — надулся Кирилл.
Ерема усмехнулся, глянув на него. Обычный, тепличной внешности паренек, мамина радость, учился в школе, как все, возможно, уже окончил, поступил в институт. Живет с родителями на всем готовом, общается с такими же травоядными, как и он, горя не знает, в горло за кусок хлеба никому не вгрызается, о крутых мужских поступках знает по разговорам и заумным книжкам. Такие в руках себя не держат, за базаром не следят, за слова не спрашивают, а если обижаются, то по-бабски. Это Ерема приучен к жизни в волчьей стае.
— Если бы ты знал, чего я хочу.
— И чего ты хочешь?
— Записывать устанешь.
Хотел Ерема много чего. Подняться над жизнью хотел, выбиться в люди. Посадить денежное дерево, построить дом, родить сына от красивой женщины. Такой красивой, чтобы кровь закипала в жилах…
Он снова усмехнулся. Красивых, нереально красивых женщин он видел только на плакатах и в глянцевых журналах. И в жизни видел, доводилось общаться с элитными проститутками, причем довольно плотно. Только вот кровь от них никогда не закипала. И сердце не заходилось от переизбытка чувств.
— А я на память. У меня память хорошая.
— И учишься ты хорошо.
— Не жалуюсь.
— Тут главное, чтобы на тебя не жаловались.
— Да, наверное… То есть не наверное, а все правильно! Не важно, что ты думаешь о себе, важно, что думают о тебе!
— И что о тебе думают твои профессора?
Ерема удивленно повел бровью, поймав себя на желании и дальше разговаривать с «пряником» из мира травоядных, об которых он привык вытирать ноги. И о школе какой-нибудь московской захотелось поговорить, а еще лучше об институте. Сам он кое-как окончил восемь классов, с горем пополам осилил программу профтехучилища. Не то чтобы умом слабый, просто терпеть не мог учиться. А еще дома проблемы, отец пьяный на морозе околел, мать с горя запила…
Сразу после бурсы Ерема попал под следствие за хулиганство, два месяца провел в СИЗО, но, получив условный срок, вышел на свободу. И сразу же загремел в стройбат. Главным его жизненным университетом стал Дворец спорта, где Леонид Бадалов преподавал вольную борьбу, а его друг — организовал не совсем законную секцию карате. Сначала тренером и учениками двигал чисто спортивный интерес, это потом уже возникла идея обратить физические возможности в звонкую монету. К тому времени, как Ерема вернулся из армии, Бадал уже сколотил и возглавил банду, осталось только начать… Третий год уже закончить не могут. Да и не пытаются. Как бы Сильвестр не помог поставить точку в их криминальной истории.
— Профессора… Профессора хорошо думали. Университет с красным дипломом окончил, чуть-чуть до «золота» не хватило.
— Университет?
— Экономический факультет, математические методы анализа экономики.
— И уже закончил?
— Окончил. Вот, недавно совсем.
— И сколько тебе лет?
— Двадцать два года.
— Да? На три года всего младше, — усмехнулся Ерема.
Он в свои двадцать пять уже мужик — грубо обтесанный жизнью, дубленный морозными ветрами, прокуренный, проспиртованный, а Кирилл совсем еще мальчик по сравнению с ним, щеки гладкие, нежные, как будто бритвы не знали. Цветок оранжерейный. Это Ерема верблюжья колючка, вынужденная бороться за жизнь в безводной пустыне. Бороться, выживать…
— А ты что оканчивал? — с наивным интересом спросил парень.