– То-то я смотрю, знакомое лицо, – Стюарт Делакорт кивнул. – Наверное, я вас видел в кампусе. Я доцент на кафедре химического факультета.
Не успел я ответить, как Джеймс Делакорт продолжил:
– Это Стюарт, внук моего покойного брата Артура. Рядом с ним Синтия, внучка моего брата Томаса.
Синтия царственно склонила голову, но ее взгляд не выразил ни капли интереса ни ко мне, ни к Дизелю.
Мистер Делакорт представил остальных:
– С Элоизой вы знакомы. А это Хьюберт, ее муж и мой племянник, и его мать, моя сестра Дафна.
– Всем добрый день, – сказал я. – Очень рад с вами познакомиться и позвольте представить моего друга, – я погладил Дизеля по голове. – Это Дизель, мейн-кун, ему почти три года.
Дафна Моррис перестала тереть лоб и завороженно уставилась на Дизеля:
– Это кот? – ее голос был еле слышен.
– Да, сударыня. Мейн-куны вообще крупные, а Дизель очень большой даже для своей породы.
Тут Элоиза, шурша юбками, подала голос:
– Я считаю, что китайский чай лучше, чем индийский. «Дарджилинг» я совершенно не выношу, а вот «Лапсанг сушонг» обожаю.
– Заткнись, Элоиза, никому не интересно, какой ты чай любишь, – у Хьюберта был тонкий визгливый голос, и я поразился тому, сколько ненависти в нем звучало.
Дафна, снова потирая лоб, почти простонала:
– Хьюберт, миленький, умоляю. У меня сегодня страшно болит голова, ты же не хочешь, чтобы мне стало хуже?
– Дорогая тетя, не обращайте внимания на Хьюберта. Это у него такое дурацкое развлечение – кричать на бедную Элоизу, чтобы позлить нас.
– А тебя я на днях видел с девятнадцатилетним мальчиком, – Хьюберт развернулся на стуле и злобно взглянул на Стюарта. – И это уже не дурацкое развлечение, а отвратительное. Родители паренька хотя бы знают, что он связался с человеком вдвое старше? Мне на тебя смотреть противно.
Мы с Дизелем попятились от этой безобразной сцены. Дизель спрятался за мои ноги, и я сам был готов бежать из комнаты. Кажется, эти люди понятия не имеют, что можно говорить при посторонних, а что нельзя.
Элоиза принялась напевать, Стюарт что-то рявкнул Хьюберту в ответ, а Дафна еще громче застонала. Я смотрел с отвращением, но не в силах оторваться, и вдруг услышал, как мистер Делакорт захрипел.
Его лицо покраснело, он задыхался и держался за грудь, и я со страхом понял, что ему плохо с сердцем.
Глава седьмая
Мистеру Делакорту нужна была помощь, я бросился к нему, но меня отпихнула Синтия, и я ухватился за каминную полку, чтобы не упасть. Я вспомнил, что Хелена Луиза говорила, что Синтия – медсестра. Мысль, что мистеру Делакорту будет оказана профессиональная помощь, меня успокоила.
Синтия достала из кармана пиджака мистера Делакорта пузырек, быстро открыла его и вытряхнула на ладонь маленькую таблетку. В следующую секунду она сунула таблетку ему под язык.
Еще секунду дыхание мистера Делакорта оставалось тяжелым, но постепенно он успокоился, лицо порозовело. Синтия взяла его под руку, подвела к дивану, где сидел Хьюберт, и усадила. Мистер Делакорт кивнул ей снизу вверх, и она отступила в сторону.
– Спасибо, Синтия, – слабым голосом произнес он.
Тут появился Трутдейл – может быть, его позвал кто-то из семьи? – и подал хозяину стакан воды. Мистер Делакорт улыбнулся и сделал глоток, Трутдейл смотрел на него, не скрывая тревоги. Синтия снова села рядом со Стюартом.
Все это время я чувствовал себя довольно неловко, а бедняга Дизель боялся высунуться из-за моих ног. Я заметил стул возле дивана, где сидела Дафна, и уселся на него, Дизель поставил передние лапы мне на колени, и я стал гладить его по голове и тихонько утешать.
Все молчали, и я переводил взгляд с одного члена этой странной семьи на другого, пока их внимание было приковано к мистеру Делакорту. Чувствовал ли кто-нибудь из них угрызения совести из-за того, что довел его до приступа? Потому что мне показалось, что именно их выходки и вызвали приступ.
Дизель сел рядом со мной, я продолжал его гладить.
Наконец, Дафна нарушила молчание:
– Джеймс, милый, как ты? – ее голос звучал неуверенно.
Мне бы не хотелось, чтобы на меня смотрели так, как Джеймс Делакорт на сестру. Она съежилась в углу дивана и отвела глаза, я тоже отвернулся на секунду, очень уж неприкрыто проявились их чувства друг к другу.
Мистер Делакорт снова заговорил, уже громче и не без яда в голосе:
– Дафна, как я могу себя чувствовать, когда вы позорите меня и друг друга перед гостем? Вы все должны извиниться перед мистером Гаррисом за свое отвратительное поведение.
Мне захотелось забиться под диван: Хьюберт смотрел так злобно, словно это я был во всем виноват, Стивен разглядывал то, что зажал в кулаке, Дафна ко мне даже не повернулась, а Элоиза пребывала где-то в собственном мире. Синтия смерила меня таким холодным взглядом, что я с трудом усидел на месте. Я терпеть не мог подобные выяснения отношений и всерьез задумался, хочу ли помогать мистеру Делакорту с инвентаризацией, потому что видеть это семейство каждый день – определенно выше моих сил.