— Совершенно верно.
— Можете назвать причину? — спросил Притчард, внимательно глядя на Харпера.
— У меня есть причина. Я ее не убивал.
— Но она мертва. Мертвее мертвого. Вы этого не знали?
Харпер махнул рукой, словно речь шла о чем-то незначительном.
— Значит, вы стреляли в нее, но не убивали? — настаивал Притчард, — Вы выпустили двенадцать стальных шариков ей в голову, но отказываетесь признать, что совершили убийство?
— Именно.
Этого было довольно. Притчард и Слейд мыслили как один человек. Взвесив все обстоятельства, они одновременно пришли к одному и тому же выводу — этот человек невиновен, поскольку невменяем.
— Сэм Стивенс — единственный, кого я знаю в вашей организации, — тяжело вздохнув, сказал Харпер. — Он проводил проверку на моем заводе два года тому назад и включил его в какой-то список национальной безопасности, который должен быть у вас. Он дал мне разрешение на ношение оружия и кучу бюрократических инструкций, главная из которых гласит, что в случае войны я перехожу в федеральную собственность. Меня конфискуют со всеми потрохами.
— И что? — спросил Притчард, не видя в этих словах никакого смысла.
— В общем, дело Уиттингэм имеет отношение к этому вопросу. А именно — к национальной безопасности. Поэтому я могу говорить только с тем, кто знает, о чем я веду речь.
«Джеймсон», — быстро пронеслось в мыслях Притчарда.
— Например, с Джеймсоном, — сказал Харпер.
Они уставились на него так, будто он произнес святое имя в порочных стенах дешевого салуна.
— Или с его боссом, — добавил Харпер.
— Вы только что сказали, — сурово проговорил Притчард, — что Стивенс — единственный сотрудник ФБР, которого вы знаете. В таком случае, откуда вы узнали про Джеймсона? И еще — откуда вы узнали мое имя?
— Мое имя он тоже знал, — вмешался Слейд, явно пытаясь найти тому правдоподобное объяснение.
— На этот вопрос я смогу ответить только в присутствии кого-то из высшего начальства, — сказал Харпер. — Как выглядит ваше тело? — улыбнувшись Притчарду, спросил он.
— Что?
Харпер извлек из ошеломленных мыслей инспектора четкое и подробное изображение его тела и как бы между делом заметил:
— У вас родимое пятно в форме рыбы с внутренней стороны левого бедра.
— С меня хватит!
Притчард встал, не скрывая тревоги.
— Последи за этим Гудини, — велел он Слейду, — а я пока узнаю, что скажет Джеймсон.
Он поспешно вышел.
— Можно мне листок бумаги? — спросил Харпер у Слейда.
Достав листок из ящика стола, Слейд подвинул его Харперу.
Тот достал авторучку и приготовился писать.
«Все-таки признание, — подумал Слейд. — Явно придурок, который сперва от всего отказывается, а в следующий миг сдается. Странно, как даже интеллигентный человек может настолько слететь с катушек. Возможно, это наследственное».
Не обращая внимания на эти нелестные мысли, которые слышались так четко, как будто произносились вслух, Харпер немного выждал, а затем начал писать. Писал он быстро и закончил незадолго до возвращения Притчарда.
— Он не станет с вами встречаться, — заявил Притчард, всем своим видом говоря — мол, тут уж ничего не поделаешь.
— Я знаю.
Харпер протянул ему бумагу.
Проглядев написанное, Притчард вытаращил глаза и выбежал из кабинета. Слейд уставился ему вслед, затем вопросительно посмотрел на Харпера.
— Это полная и точная запись их разговора, — сообщил Харпер. — Хотите сделать ставку против того, что теперь Джеймсон захочет со мной встретиться?
— Нет, — ответил Слейд, чувствуя, что его бьет нервная дрожь. — Я не из тех, кто бросает деньги на ветер.
Джеймсон оказался плечистым человеком средних лет с густой копной курчавых седых волос. Взгляд его голубых глаз был холоден, весь его вид говорил о том, что он давно привык повелевать. Выпрямившись в кресле, он прижимал к столу указательным пальцем лист бумаги.
— Как вам это удалось? — сразу приступил он к делу.
— Очень просто. Прицелился, выстрелил, она упала.
— Я не о том! — Джеймсон нетерпеливо постучал по столу пальцем. — Я имею в виду вот это.
— О, всего лишь перехват сведений. — Харпер сделал вид, будто только теперь понял, чего от него хотят. — Точно также, как такое мог бы проделать враг, если бы хотел знать, что мы замышляем.
— Можете идти, — сказал Джеймсон Притчарду, — Я вас позову, когда понадобитесь.
Выждав, пока дверь закроется, Джеймсон полностью сосредоточил внимание на Харпере.
— Вы категорически утверждаете, что вражеские агенты способны читать наши мысли?