— Нет.
— Тогда откуда подобное предположение?
— Просто теоретически предполагаю, что, если один человек на что-то способен, на это может быть способен и другой, — сказал Харпер, — Я уже много лет размышляю над этой идеей, вот только не сумел пока найти доказательств в ее поддержку.
— Судя по всему, вы говорите о том, на что способны сами. И на что же?
— Вот на это, — ответил Харпер, показывая на листок.
Джеймсон не был дураком. Он сразу понял, что имеет в виду Харпер, но разум его отказывался воспринимать подобное. Очевидное объяснение оказывалось крайне неудобоваримым. Наконец Джеймсон решил поставить вопрос ребром.
— Для подобных фокусов потребовался бы телепат.
— Никто иной, — согласился Харпер.
— Кто слыхал хоть об одном телепате? — недоверчиво спросил Джеймсон.
Харпер лишь пожал плечами.
Нажав кнопку интеркома, Джеймсон проговорил в микрофон:
— Мисс Киз на месте? Позовите ее. Мисс Киз, я бы хотел попросить вас напечатать колонку из двадцати случайно выбранных восьмизначных чисел. Как только закончите, сразу принесите мне.
Отключившись, он вызывающе посмотрел на Харпера и подвинул ему лист бумаги:
— Посмотрим, что у вас получится.
— На этот раз мне придется искать в мешанине мыслей множества людей мысли того, кто сочиняет бессмысленные числа, — пожаловался Харпер. — Я могу пропустить одно-другое.
— Ничего страшного. Сделайте, что в ваших силах. Если напишете правильно хотя бы четверть цифр, это убедит меня, что времена чудес еще не миновали.
Харпер написал восемнадцать чисел плюс последние две цифры девятнадцатого. Молча взяв у него листок, Джеймсон подождал мисс Киз. Вскоре она появилась, отдала ему список и ушла, ничем не выказав удивления. Если бы ей приказали надеть чехол от пишущей машинки вместо шляпы, она и это проделала бы без вопросов.
Джеймсон сравнил две катанки.
— Это хуже, чем бомба в Пентагоне, — наконец сказал он. — Теперь ни у кого не осталось ничего личного.
— Знаю.
— Как вам такое удается?
— Разве человек с заячьей губой может рассказать, как ему удается быть таким? Все, что мне известно, — я таким родился. Первые несколько лет я считал, что все остальные похожи на меня. Лишь некоторое время спустя я понял, что это не так; понял, что я — одноглазый в мире слепых; понял, что меня могут опасаться. А тех, кого опасаются, ненавидят.
— Наверняка ваше дарование появилось не без причин, — сказал Джеймсон.
— Какое это имеет значение?
— Чертовски большое. Вы — отклонение от нормы, возникшее вследствие необычного стечения обстоятельств. Если удастся выяснить, каких именно обстоятельств, мы поймем, может ли такое случиться еще где-нибудь. Это, в свою очередь, поможет понять, существуют ли подобные вам люди, а если да, что с ними стало.
— Не думаю, что это имеет хоть какое-то значение, — тихо проговорил Харпер, — Теперь уже нет.
— Почему?
— Потому что я вступил в мысленный контакт с Джоселин Уиттингэм и она тотчас оскорбительно обо мне высказалась. И тогда я в нее выстрелил.
— Вы сочли оскорбление достаточным поводом для убийства? — спросил Джеймсон.
— Учитывая, что именно она сказала, — да.
— И как же она вас назвала?
— Земной ублюдок, — сказал Харпер, глядя ему прямо в глаза.
Глава 5
Минуты две Джеймсон сидел, словно парализованный. Мысли его сменяли одна другую в бешеном темпе, словно он на мгновение забыл, что Харпер может читать их также легко, как сверкающую неоновую рекламу.
— Вы уверены? — наконец спросил он.
— Единственный человек в мире, который может быть уверен в чужих мыслях, — телепат, — заверил Харпер, — Скажу вам еще кое-что: я стрелял в нее, потому что знал — я не могу ее убить. Это было физически невозможно.
— Почему вы так решили?
— Никто в мире не мог причинить вреда Джоселин Уиттингэм, поскольку она была уже мертва.
— Послушайте, у нас есть подробный отчет полиции…
— Я прикончил кого-то другого, — заявил Харпер. — Существо, которое перед этим убило ее.
Мысли Джеймсона снова закружились в бешеном водовороте. Его холодный острый ум привык иметь дело с весьма сложными, но, по сути, обычными проблемами. У него был немалый опыт, но сейчас Джеймсон впервые столкнулся лицом к лицу с чем-то сверхъестественным. И все равно он пытался мыслить рациональными, повседневными понятиями — хотя это было не проще, чем пытаться измерить рулеткой расстояние до Луны.
Харпера больше всего удивило, что Джеймсон чувствовал замешательство главным образом из-за нехватки определенной информации, которой он, подолгу службы, обязан был располагать. Джеймсон занимал высокое положение в бюрократической иерархии, но, судя по всему, недостаточно высокое. Так или иначе, у него имелись достаточные связи для того, чтобы дать делу ход и кое-что предпринять.