— Он сдался, когда до него добрался слезоточивый газ. К тому времени остальные двое были уже мертвы. Все четверо задержанных опознали Лэнгли по фотографии, но ничего о нем не знают, кроме того, что он пробыл у них пару дней и покинул дом без двадцати одиннадцать, то есть за час до облавы.
— Похоже, его предупредили.
— Вряд ли. Ему просто повезло. Так или иначе, я звоню не только для того, чтобы рассказать эту историю; есть еще кое-что интересное. Когда мы окружили дом, постучали и потребовали открыть, кто-то выстрелил сквозь дверь. Итак, хотя Лэнгли в доме уже не было, это не имело особого значения — в доме все равно скрывался кто-то, очень не хотевший, чтобы ею схватили. Что скажете?
— Лэнгли обзавелся приятелем.
— Да, и, возможно, не одним. Вместе с Лэнгли из дома ушел некто по фамилии Ватонер. Мы ничего о нем не знаем, кроме того, что их с Лэнгли что-то объединяет. У нас есть его подробное описание, и, естественно, теперь продолжаются поиски обоих.
— Вы ничего не узнали про остальных двоих? — спросил Харпер.
— Макдональда и Гоулда? Нет, в том районе их нет. Похоже, они разделились, чтобы усложнить нам задачу.
Джеймсон помолчал, изучая лежавший за пределами экрана документ.
— Я хотел бы, чтобы четверых задержанных немедленно подвергли проверке. Возможно, они вовсе не те, кем кажутся.
— Хотите, чтобы я туда приехал?
— Нет. Это нарушит весь наш план. Мы пришлем всю четверку к вам. Взгляните на них проницательным взором и скажите — да или нет.
— Хорошо.
— Спасибо. Есть еще кое-что. До сих пор никто не вцепился вам в задницу. Как вы сами сказали, все зависит от того, запомнили они ту девушку или нет, и было ли убийство на заправке случайным совпадением. На данный моменту нас нет доказательств того, что они действительно знают, что их разыскивают, знают, что нам известно о возвращении корабля. Поэтому…
— Корабль еще не нашли? — перебил Харпер.
— Никаких следов. Он не мог разрушиться до неузнаваемости; чтобы избавиться от такой массы металла, команде профессионалов с газовыми резаками и плавильными печами понадобился бы месяц. Последняя версия — он затерян где-то в арктических пустынях или упал в океан. Последнее кажется более вероятным. В таком случае экипаж должен был добраться до берега, воспользовавшись резиновым плотом. Мы обшариваем побережье, пытаясь отыскать плот.
— Что ж, это мысль. Что вы говорили насчет того, что никто пока в меня не вцепился?
— Я имел в виду — до прошлой ночи противник мог не знать наверняка, что охота идет полным ходом. Но заметка в газете, где прямо упоминается ферма Ранковичей, может нас выдать, если Лэнгли ее прочтет. Мы пытались убедить прессу оставить эту историю в покое или, по крайней мере, не сообщать название фермы, но в ответ услышали лишь блеяние о свободе слова и праве на информацию. Теперь, вполне возможно, беглецы больше не чувствуют себя в безопасности. Они могут задуматься о том, что их выдало, и в конце концов выйдут на вас. Вам следует быть крайне осторожным.
— Я скажу Норрису, — отозвался Харпер. — Он моя нянька.
— В этом нет необходимости. Если даже он нас сейчас не слушает, ему вскоре сообщит обо всем тот, кто слушает. Все ваши звонки контролируются.
— Исключительно ради моей безопасности? — спросил Харпер.
— Да, — без колебаний ответил Джеймсон и отключился.
Экран погас.
— Вшивый лжец! — Харпер яростно уставился в стену. — Их больше беспокоят мои большие уши, чем моя шкура целиком.
Четверка подозреваемых прибыла за несколько минут до закрытия конторы. Норрис выстроил их в ряд в механической мастерской. Они стояли в наручниках, оглядываясь по сторонам, явно озадаченные, что оказались в подобном месте. Их сопровождали полдюжины агентов, пристально наблюдавших за каждым.
— Они здесь, — сообщил Норрис, входя в кабинет. — Что скажете?
— Не повезло, — ответил Харпер. — Они вполне нормальны, хотя и откровенно тупы.
— Ладно.
Норрис вышел и вскоре вернулся.
— Я распорядился, чтобы троих доставили обратно. Джеймсона интересует ваше мнение насчет оставшегося. Тот признался, что принимал участие в перестрелке, но утверждает, будто сам не понимал, что делает. Это правда?
Отодвинув в сторону бумаги, с которыми работал, Харпер откинулся на спинку стула, размышляя над заданным вопросом. Прислушавшись, он уловил беспокойство, пульсировавшее подобно зубной боли, но не дававшее ответа на вопрос. Он попытался проникнуть глубже в разум находившегося в соседнем помещении человека, стремясь уловить хоть какие-то мысли о недавно случившихся событиях.