— Извини. — Пробормотал Фрэнк.
— Ничего. Нормально?
Фрэнк кивнул, опустив голову прямо на колени и уткнувшись лбом в серые штаны. Безил не помог. Было так же хреново, как и пару минут назад.
— Фрэнк, ты ломаешь весь мой контроль. Это может плохо закончится.
— Давай переспим.
Безил замер, повисла тишина. Фрэнк открыл глаза и начал рассматривать белый ковёр, покрывающий пол перед письменным столом.
— Ты меня слышал? — тихо спросил Безил. Это уже стоило расценивать как отказ.
— Да, слушал, но я всё равно хочу этого. — Фрэнк поднял голову. — Я никогда ни с кем не спал, но я хочу.
Безил потрепал его по голове, провёл ладонью по щеке. Фрэнк прикрыл глаза, наслаждаясь этой близостью.
— Дай мне время подумать.
— Хорошо.
***
«…Не производит впечатление безнадёжно больного. Если долго наблюдать за ним, то можно разувериться и во всём диагнозе, поставленном ему уже около года назад. И уж точно Фрэнка нельзя признавать недееспособным, потому что он вполне контролирует всё своё поведение…»
Солнце то и дело закрывали тучи. Когда это происходило, сразу же становилось прохладно. Фрэнк поднимал глаза и смотрел на небо, определяя время до следующих солнечных моментов. Дул не сильный ветер, но он постоянно хотел перевернуть страницу журнала, который Фрэнк держал перед глазами.
Время шло к вечеру. Вечер был душным, но тёплым. Казалось, что надвигается гроза, так как в некоторые моменты даже дышать становилось тяжело, и ветер тут не помогал. Он только приносил ещё больше нагретого воздуха. Небольшой дворик, защищённый по периметру кустарниками, производил впечатление. Фрэнк нашёл запрятанную скамейку, со всех сторон окружённую зелёными ветками и цветущими растениями. Пахло пыльцой, показалось, что где—то неподалёку даже гудит пчела.
Люди к Фрэнку не лезли. Здесь многие были одиночками, так что Фрэнк разом почувствовал местную гармонию. Только санитары и одна медсестра, общающаяся с пожилой женщиной, приглядывали за ним.
«…Являлся богатым наследником, получивший всё состояние своих родителей. Нетрудно посчитать, кому теперь отошли все эти деньги. Эта история так же способна пролить новый свет на то жестокое двойное убийство, так трагично отозвавшееся в душе парня…»
Это были тревожные сигналы. Никто не просил эту женщину бередить прошлое. А теперь Фрэнку было плохо. Это была безнадёжность. У него теперь даже жизни нет, а одна безнадёжность.
Солнце на минуту показалось, окрасило всё в яркие тона, проявив длинные тени, а потом опять скрылось, подарив небольшую прохладу. На горизонте начали появляться первые небольшие тучи.
Фрэнк закрыл журнал. Статья была большой, но читать её дальше не имело смысла. Про него всё сказали. А сказали как—то не так как надо. Или, наоборот, так и надо. Но Сэм всполошился от статейки. Это точно. Теперь Фрэнк здесь и Безил заодно тоже здесь. Хорошо, что хоть Безил счастлив. Он всегда мечтал о признании, а ведь он действительно был хорошим. Даже не психиатром хорошим, а человеком. Он держал на плаву, заставлял находить что—то хорошее в своей душе и хоть как—то шевелится, чтобы окончательно не закостенеть.
Фрэнк почти любил Безила.
Их уже начали заводить внутрь. Надвигался вечер, надвигалась туча и ветер. Фрэнк поднялся. В голове сразу же помутилось, но так было иногда от резких движений. Нужно просто переждать. В виски врезались ножи, видна только сплошная пелена и это не проходило. Прошли две отведённые на это секунды, но Фрэнку становилось только хуже. Нож. В голове засел нож, который кто—то ещё и пытается прокрутить. Перед глазами красная пелена и он вскрикивает, даже не слыша своего крика, но падая и сильно ударяясь о землю.
Кто же так хочет его достать? Больно. Очень больно. Никогда ему ещё не было так больно.
***
Окна разбиты. Никого нет. Пустыня. Темно, за окном идёт дождь, и коридоры пронизывает сквозняк. Фрэнк себя не видит, но чувствует. Чувствует, что рядом находится ещё кто—то такой же невидимый. Но Фрэнк — он испуганная добыча, у которой уже нет сил оборонятся, а тот, кто рядом силён. Он везде, он во всём и даже стены слушаются его.
Клиника давно заброшена. Она серая, как одежда Фрэнка. И она пугает. Фрэнк осматривается. Он стоит у самого входа, а этот кто—то, который находится рядом, тянет Фрэнка вперёд, куда—то наверх, к лестницам.
Фрэнк не идёт. Кто—то сердится, пытается напугать его и силой затащить. Фрэнк выходит через дверь, усаживается на крыльце и смотрит сквозь корявые ветки на пустые холмы, заброшенный городок, скелет телевизионной вышки и на дальние горы почти у самого горизонта.
Этот кто—то совсем рядом. Он стоит за спиной Фрэнка, смотрит на него, но больше ничего сделать не пытается.
— Последний негретенок поглядел устало,
Он ушёл повесился и никого не стало.
Фрэнк читал стишок. Больше слов он не помнил. Это просто очередной бред. Бред от воспоминаний и открывшихся ран, которые только начали зарубцовываться.
***
С громким выдохом и хрипом он вынырнул в реальность. Голова казалась свинцовой, глаза трудно было даже держать открытыми. Всё вокруг белое, не похоже на его палату. Только одна его койка, рядом капельница и стул, на котором сидит Безил. Стены белые, потолок белый и Безил белый.
— Фрэнк, — тихо позвал он, когда услышал этот хрип. — Тише, лежи и не двигайся.
Фрэнк с большим усилием повернул голову, чтобы лучше видеть Безила. Он выглядел взволнованным и напуганным. Да и Фрэнк тоже был напуган. Он помнил дворик, скамейку за кустами, потом боль и смазанный бред. Это он. Он сходит с ума. Определённо.
Безил подошёл ближе, нежно погладил Фрэнка по руке, успокаивая. Случайно потревожил иголку от капельницы и Фрэнк поморщился.
— Прости. — Выдохнул Безил. — Ты как себя чувствуешь?
Чувствовал Фрэнк себя крайне плохо. Поэтому не ответил и прикрыл глаза. Ему вспомнилась клиника из его сна. Точно такая же, но разрушенная, серая и страшная. Что это такое? И что такое его головные боли, так мешающие жить уже вторые сутки?
— Что случилось? — спросил Безил, присаживаясь рядом, всё ещё держа руку Фрэнка в своей руке. — Тебе стало плохо? — Фрэнк кивнул. — А до этого плохо было?
— Голова болела.
— Я скажу, чтобы тебя проверили. Здесь есть хорошее оборудование. — Безил выглядел обеспокоенным. Таким растрёпанным, но одновременно собранным. Фрэнк любил такого Безила.
— Где мы?
— В интенсивной терапии. Ты…был без сознания и почти без пульса, Фрэнк. Ты чуть не умер, пролежал десять часов в отключке. — Безил замолчал, прикусив губу. — Я тебя отсюда не выпущу, пока не пойму, что случилось.
Фрэнк прикрыл глаза. Местоположение не сыграет никакой роли. Разве только, в следующий раз его быстрее откачают, если он будет конечно, следующий раз. А Фрэнку почему—то казалось, что будет.
— Приставлю к тебе Джули, — продолжал Безил, — она проследит за тобой, чтобы всё было хорошо. Она опаздывает немного. У неё смена уже час назад должна была начаться, но я с тобой пока посижу. Ты есть хочешь?
— Нет.
— Ну и хорошо. Пока не надо. Потом дам тебе чего—то лёгкого.
Фрэнк хохотнул. Еле заметно, насколько хватило сил, но хохотнул, смутив этим Безила. Но Фрэнк не хотел смеяться. Ему это нравилось. Такая забота о его персоне. Переживания. Безил за него переживал.
— Ты чего?
— Мне хорошо. — Ответил Фрэнк. — Ты рядом и мне хорошо.
— Давай потом об этом поговорим, хорошо? Ты пока отдыхай. Пойду, проверю дела и вернусь. Если Джули всё ещё не будет, то посижу с тобой.
Безил медленно поднялся. Наклонился и поцеловал Фрэнка в губы, не пытаясь как—то углубить этот поцелуй. Фрэнк глаза распахнул от неожиданности. Настолько Безил сейчас проявлял инициативу, какой от него давно не исходило.