— Так не дашь?
— Зачем он тебе?
— Надо.
— Он наркоман, конченный псих, если говорить честно. Он тебе не надо.
Безил встал с колен. Фрэнк рассерженно и расстроено смотрел на него снизу вверх. Обидно было до того, что он чуть не расплакался. Ему нужен был Айзек, потому что Айзек был ключом, если не самой разгадкой. Да, Айзек или всё ему расскажет, или убьёт. Или Фрэнк ошибается, и он простой наркоман с кучей татуировок на руках.
— Ладно, — сказал Фрэнк,— я сам найду способ, но когда появится ещё один покойник, не таскай меня на допросы.
Фрэнк дёрнулся, вытащил из—под головы подушку и положил её сверху, скрывшись от Безила. Уши ничего не слышали, только мерное гудение и биение сердца. К Фрэнку притронулись, явно желая привлечь внимание.
— Отстань. — Прохрипел он.
Отстали.
***
Это точно был не сон и не видения. И он точно проснулся. Посреди ночи в больничной палате. И что—то было не так. Фрэнк вздохнул. Ему было, конечно страшно, но ужаса, что странно, он совершено не ощутил.
В руке всё ещё торчала игла от капельницы. Подозревая, что отсидеться в своей комнате не получится, Фрэнк выдернул иголку, бросив её в сторону пола. Тут же странно закружилась голова.
«Правильно»
Голос слабый, как шелест или самый тихий шёпот. Просто источник этого шёпота далеко, не в этой комнате. Фрэнк огляделся. Пусто. Разрухи нет, стены аккуратные, пол чистый, окна на своих местах.
— Это ты? — спросил Фрэнк, говоря тихо, чтобы его не услышали из коридора.
«Я в любом случае всегда я. Неразумный вопрос»
Над ним насмехались. Играли с ним, развлекая себя. Хорошо.
— Тогда, кто ты? — поправил он свой вопрос.
Собеседник как будто задумался. Фрэнк чувствовал, как оно размышляет. В голове у него проносились обрывки чужих мыслей. Оно мыслило, это точно. Почти как человек, только больше образами и абстракциями.
Фрэнк встал. Ноги держали слабо из—за страха и опасений за свою сохранность.
— Ты вообще можешь нормально разговаривать, — сказал он уже громче потолок. — Ты можешь мне объяснить, что ты хочешь, и чем всё это обернётся? Я не могу сам догадываться, чего от меня хочет какая—то…хрень.
Его ударило в спину. Дежавю, блин. Ударило волной воздуха. Такой тёплой, обжигающей и удушающей. Удар был сильный. Фрэнк упал, снова ударившись, но только на это раз локтем. Хотел подняться, но воздух как будто затвердел, не давая ему пошевелиться. Фрэнк дёрнулся сильнее. Ничего. Как парализовало.
Вскоре он забыл об этом. Комната закружилась прямо перед глазами. Закружилась бешено и смазано. Окно с треском разбилось, осколки посыпались прямо на Фрэнка. Теперь он сам не решался сильно дёргаться. Только прикрыл глаза. Он разозлил чудовище. Надо было думать головой, что делает.
Внезапно на него вылилась вода, но мокро не было. Или это была не вода. Одежда сухая и он весь, вроде сухой. Фрэнк приоткрыл глаза. Его ничего не держало. Он осторожно поднялся, усевшись на полу. Немного неосторожно двинул рукой, и осколки царапнули ладонь до крови.
Он был не у себя в палате. Большое помещение, выбитые стёкла с чернеющим пространством за ними и перевёрнутые столы и стулья. Света не было, и в помещении установился тяжёлый, давящий полумрак. Фрэнка замутило, и он сплюнул вязкую слюну на пол. Щека заныла. Ободрал, наверное.
Он в столовой, где он стабильно по несколько раз в день должен получать еду. Вот только столовая выглядела чуть поаккуратней, когда Фрэнк видел её в последний раз. Снова этот мир из его снов. Но теперь это не сон — вот что страшно.
С другого конца комнаты к нему подошёл человек. Фрэнк отполз назад, снова напарываясь на стекло и уже чувствуя кровь.
— Привет. — Сказал ему человек. Мелькнули чёрные татуировки на руке, мелькнуло лицо Айзека.
— Ты. — Тихо проговорил Фрэнк. Всё было так очевидно. — Что теперь?
— Ожидал кого—то другого? Я видел, ты догадывался.
Фрэнк попытался встать, но когда уже твёрдо начал стоять на ногах, его кинуло вдоль стены в соседний угол. Снова упал на бок, тихо застонал от тупой боли и перевернулся на спину. Лицо Айзека снова весело над ним.
— Ты пренебрегаешь оказанной тебе честью.
— Какой же?
— Всё ещё жить.
Фрэнк сел, прислонившись к стене и тяжело дыша. Подниматься больше он не собирался. Айзек мило улыбался и расхаживал перед ним и сомневаться насчёт происходящего не приходилось. Фрэнк чувствовал присутствие того, что назвало себя Сциллой и чувствовал его совсем рядом по боли в своей голове и по сильному напору на его мысли и чувства. Казалось, что его хотят выселить из его же собственного мозга.
— Ты нашёл, что означает Сцилла. — Прозвучал ледяной голос. — Я совершенно не похож на описываемое чудовище, ведь так? Да оно тут и не при чём, просто каждый должен иметь имя вот и всё. С ним удобнее, знаешь ли, осознаешь себя существующим.
— А Айзек не подходило?
— Это просто тело. В таком виде меньше привлекаешь внимание людей, чем в своём собственном.
Фрэнк снова сплюнул. Ушибы болели, и на языке чувствовался привкус крови. Гадкий привкус.
— Я всё равно ничего не понимаю.
Мимо пронёсся ветер, обдав Фрэнка холодным потоком. Айзек отошёл на десяток шагов и отвернулся в сторону окна, зияющего чёрной пустотой. Здесь тоже есть ночь?
— Не надо ничего понимать! Люди не единственные короли на этой планете и пора это давно уяснить. Я то, что живёт уже давно, то, что питается парадоксами и этого довольно.
— Убивает? — спросил Фрэнк, делая новую попытку встать, но его руки что—то притягивало вниз. Он опустил взгляд, вокруг запястий обвилась тонкая цепочка, выходя прямо из пола. Фрэнк дёрнул рукой, ничего не вышло, только ветер приблизился, снова повеяв жарким дыханием.
— Мне не интересны они, мне интересен ты.
Фрэнк сдался, снова привалившись к стене.
— Чем же?
— Я же сказал, парадоксом в своём сознании. И, — Айзек вернулся и опустился на корточки перед Фрэнком, — не хотел ли ты сам покоя от всего и от своей вины, мы можем подарить друг другу желаемое. — Голос звучал мягко, маняще, успокаивая. — Это же правильно. Тебе же не положено жить. Вспомни…
— Хватит! — выкрикнул Фрэнк, и повисла тишина. Он снова быстро и затравленно дышал, но уже не от боли. Цепочка, обвивавшая руки, зашевелилась и поползла вверх, щекоча своими маленькими звеньями. Айзек пододвинулся ещё ближе, и от него пахнуло мокрыми осенними листьями. Фрэнк ощутил мерное дыхание у себя на щеке. Всего пара сантиметров разделяли их лица.
Боль, всё это время присутствующая в голове, усилилась. Это было похоже на штопор, который вкручивается всё глубже, пробивая кость и доставая до мозгов, разрывая и их. Фрэнк опустил голову, зажмурился. Теперь он знал, что это означает и знал, что не нужно пускать эту ужасную Сциллу в себя. Просто потому, что нельзя, пусть даже иногда и хочется покончить со всем.
— Последний негретенок поглядел устало,
Он ушёл повесился и никого не стало.
Голос сбивался, но Фрэнк повторял эти строчки раз за разом, одновременно пытаясь вспомнить какую—нибудь сложную теорему ещё со школьных времён.
Айзек рассмеялся, что отозвалось в затуманенном сознании Фрэнка как сплошной какофонией. Его щеки коснулся влажный язык, провёл по ней липкую дорожку. Фрэнк хотел отстраниться, но цепочка уже держала всю его руку по самое плечо и теперь щекотала шею. Странно похоже на змею.
— Парадокс убийцы. — Прошептал Айзек. — Невольного, но сознательного. Понравилось убивать, Фрэнк? Хочешь ещё смертей? А если посчитать и тех невинных жертв твоего упрямства, то, сколько на твоей совести? Трое? — Айзек резко отстранился, снова отходя на пару шагов назад. — Имей смелость сам вынести себе смертный приговор.
— Хочешь, чтобы я дал тебе себя убить? — тихо спросил Фрэнк, бессильно поднимая голову.