Натянув на себя одеяло, он привстал и поглядел на столик. Безил оставил ему свой телефон. Это Фрэнк и просил. Открыл адресную строку. Николь — вольная журналистка, на одно издание не пишет, но в конце статей всегда оставляет свой электронный адрес. Фрэнк его выучил почти наизусть.
Это было странным даже для него, но Фрэнк не знал, что делать ещё. Она обязана явится, она не сможет не явиться. Он так думал. А если Сцилла хоть чем—то похожа на Айзека, то он это узнает. Всё должно получиться, а если не получится, то останется один Айзек. Больше некому.
Безил не вышел из системы. Видимо, не счёл нужным это, а Фрэнку только на руку. Конечно, он сильно подставляет его, но Безил всё равно остаётся вне удара. Ему не повредит.
«…Один мой пациент, про которого недавно вышла ваша статья, хочет с вами увидеться. Я бы был очень признателен…»
Все в духе деликатного Безила. Отправил. Она здесь сейчас, она уже читает это. Должна.
Пять минут прошло. Безил вернулся, скривил губы, когда увидел, как Фрэнк играется с его телефоном, но это происходило и раньше. Ничего страшного.
— Я отправлю кого—нибудь, чтобы у тебя прибрались.
Фрэнк скосил на Безила глаза. Тот стоял на одной ноге, натягивая на себя брюки.
— Меня выпустят отсюда?
Безил замер, подняв на него взгляд.
— Пока нет.
— Вы думаете, что это я убивал?
— Я не думаю, но многие не понимают, что ты делал тогда на той лестнице и как твои волосы оказались в палате второго трупа.
— Я с Айзеком разговаривал. — Просто ответил Фрэнк. — И ты не думаешь на меня?
Безил покачал головой, начал застёгивать пуговицы на рубашке.
— Недостаточно просто взять и убить, нужно иметь что—то внутри, чтобы позволить себе это. Психи — да, могут, но ты не псих. Это глупо, Фрэнк — так думать. У тебя нет мотивов, ничего нет и ты просто напросто не способен на это. Так что, все наладится когда—нибудь. Только потерпи.
Фрэнк опустил взгляд, уткнувшись в экран телефона. Ответ.
«Я приду. Новый адрес знаю. Когда?»
«В любое время»
Стёр всю переписку и снова поднял взгляд на Безила.
— Сделай для меня кое—что.
Безил насторожился. Ничего хорошего от этих фраз уже не ждал. Обычно это было чем—то, что заставляло нарушать правила и подставлять под удар и себя и самого Фрэнка.
— Что?
— Ко мне придёт та журналистка. Мне надо с ней поговорить.
— Ты так скоро разрушишь образ необщительного шизика. — Безил хохотнул.
— Плевать.
Фрэнк вернул телефон на место рядом с абрикосами. Безил подхватил свой халат, достал ключ. Забрал и телефон.
— Я подумаю.
***
Это походило на те ощущение, когда ты не можешь вынырнуть из—под воды и мерно задыхаешься. Фрэнк проснулся, но дышать нормально не мог. Ему элементарно зажали рот. Фрэнк хотел вскрикнуть, но ему не дали. Было темно, и в этой темноте перед ним кто—то стоял.
— Тише—тише—тише. — Разнёсся над ним тихий голос. — Я не трону.
Фрэнк задёргался, приподнялся, но рука всё не отпускала его, приподнимаясь вместе с ним. Он зашарил глазами по фигуре, узнал в ней Айзека. Немного успокоился и показал, что его можно отпустить.
— Здесь же заперто. — Пробормотал Фрэнк. Айзек в темноте улыбнулся и повернул голову в сторону двери. Та была приоткрыта. Тут же тихо закрылась, клацнул замок.
— Теперь закрыто.
Фрэнк напрягся. Он не привык к такому и уж точно не знал, что надо делать и что хочет Айзек. И, в конце концов, кто он ему: враг или союзник. Айзек огляделся, и в комнате сам собой зажёгся слегка приглушённый свет.
— Ты… — Фрэнк сел, натянув одеяло до самого горла, как будто за ним можно было спрятаться. — Что ты ещё можешь?
— Оу, мало, поверь. — Тот прислонился к столу и внимательно и с улыбкой начал изучать Фрэнка.
— Всё—таки.
— Ну, вот это, к примеру. — Теперь он взмахнул рукой, и одеяло вырвалось из рук Фрэнка, улетев на пол скомканной тряпкой. Сразу стало холодно и неуютно, но встать и забрать его обратно Фрэнк не решался. — Ничего особенного, так что не стоит обращать внимания. Лучше обратим внимание на кого—то другого.
Фрэнк зачем—то кивнул головой. Мысли у него сейчас шумели даже погромче пчелиного роя. И как теперь доверять Айзеку или хотя бы относиться к нему как к человеку. Люди не умеют швырять одеяла и не умеют проходить сквозь запертые двери. В глотке пересохло от страха и напряжения. Фрэнк перевёл взгляд на Айзека. Тот был в такой же пижаме, что и Фрэнк. На обнажённой руке чётко виделись татуировки. Даже они были чем—то страшным. Это не рисунок и не надпись, а смесь всего и сразу. Месево декаданса.
— Вспомнил кого—то? — спросил Айзек, когда ему надоело ждать.
— Ну, у меня два кандидата. — Ответил Фрэнк. Какой же он сейчас был безрассудно смелый. — Ты и ещё одна женщина.
— Я.
— Номер один.
— Незадача. — Айзек расстроено прикусил губу, как будто это его действительно волновало. Потом подошёл к Фрэнку, заставив того отпрянуть к стене. — Но я—то знаю, что это не я, значит, я знаю, кого из двух кандидатов мне выбрать.
Страшно. Очень страшно. Сцилла он или нет, но он тоже неизвестный зверь и он тоже может растоптать Фрэнка когда захочет это сделать. Он наклонился совсем близко. Его ледяное дыхание достигало обнажённой шеи Фрэнка. Как промозглый ветер зимой на севере. Фрэнк был в детстве в Канаде, когда мать увозила его к своим родителям. Там тоже было холодно, и был такой ветер.
— Я не Сцилла и даже не её сестричка. — Продолжил Айзек, уже залезая на кровать и прижимая Фрэнка к стене. — Я ненавидел её, эти жалкие методы запугивания, ради того чтобы просто добраться до корма, за который они держали людские души. Сказать честно, тогда эти методы не работали, но она постоянно не давала расслабиться и не давала здраво соображать. Но и это мало работало. Иногда, Фрэнк, жизнь может становиться адом. — Тихий вкрадчивый голос затих, Айзек отстранился от него. — Мне повезло, — сказал он весело, как будто другой человек, — Я убил её, а всё остальное — последствия такого славного поступка.
Он наклонился. Резко, с напором и провёл языком по щеке. Как кубиком льда прикоснулись. И где—то он уже это видел, но тогда те прикосновения заставляли кожу пылать от жара и казалось, что она просто высыхает, превращаясь в пустыню.
Потом Айзек нашёл его губы. Фрэнк может и сопротивлялся бы, но не смог. Показалось, что его облили ледяной водой на морозе. Сначала обдало жаром, как от кипятка, потом по всему телу пробежали болезненные уколы холода. Как ножами. Десятками ножей. А сам Айзек был ледяной статуей и губу его были ледяными.
Темно, холодно и идёт снег. И даже под крышей холодно и маленькая девочка в обносках с белыми, почти седыми волосами. Айзек её боится, и она смеётся над ним, показывая свои неестественно белые зубы.
Айзек любуется ей и одновременно боится. А ещё он расстроен. Он считает себя преданным, как будто ему когда что обещали. Он сам себя предал год назад.
Айзек уже собирается умереть. И ему это не страшно. Он так устал, что ему это не страшно. Девочка переносит их из того места в другое. Там много воды. Они на берегу полноводной реки. Вокруг поблеклые жёлтые травы и накрапывает мелкий дождик. Айзек лежит на земле, и девочка наклоняется к нему, очаровательно улыбаясь.
Бесит.
Она рада своей победе. Айзек находит камень, бьёт её им по голове. Появляется кровь. Ему жалко её, жалко тот образ, которым она являлась. Потом его режет на куски, а когда он возвращается к жизни, то уже находит себя новым. Таким, какой он сейчас и есть.
— Хватит. — Фрэнк совершенно без сил попытался оттолкнуть его. — Я понял.