Между тем Публий навел контакт с большинством иберийских князей в пунийском стане и достиг с ними договоренности о совместных действиях. При сближении войск на достаточное расстояние римляне должны были бы напасть на карфагенян, а испанцам в этом случае надлежало воспрепятствовать отступлению пунийцев и таким способом принудить их к решающему сражению.
Все складывалось обнадеживающе, и, двигаясь навстречу врагу, Сципион впервые за последние месяцы сбросил с себя хандру, опутывавшую его, как сеть ретиария. Воображение уже рисовало ему заманчивые картины победоносного возвращения в Италию и затем… новый и главный поход.
Неожиданно карфагеняне изменили маршрут круто к северу. Сципион очень обеспокоился этим, предполагая, что противник раскрыл заговор иберов. Однако, по сведениям лазутчиков из вражеского стана, никаких репрессий африканцы не проводили, но обстановка в войске была чрезвычайно нервозной, а вожди все ночи напролет тайно совещались, постоянно ссорясь при этом.
Публий почувствовал, что год кончится не столь спокойно, как начался, и, совершенно оставив осаду местных крепостей, собрал все свои силы воедино, готовый к преследованию карфагенян.
Вдруг пунийцы, до того двигавшиеся одной огромной армией, где легче было уследить за испанцами, разделились на две части, и Газдрубал Барка с лучшими ливийскими подразделениями и несметным количеством самых ненадежных испанцев спешным маршем стал уходить к Иберу, а Магон и второй Газдрубал с остатками ливийцев, нумидийцами, лузитанами, галлами и наиболее преданными иберами заняли горные проходы, чтобы задержать римлян.
Сципион подошел к вражеским заставам на перевалах и остановился в замешательстве. Перебежчики от Газдрубала Барки сообщали ему, что испанцев, охраняя, почти как пленных, силой уводят прочь из их родных земель, и как они ни возмущены этим, но с удалением от римлян, лишенные поддержки Сципиона, не смеют открыто восставать против карфагенян.
Публий пока не мог однозначно выявить замысел Газдрубала. Понятно было только одно: пунийцы стремились не допустить перехода своих иберийских наемников к римлянам. Как бы там ни было, Сципиону надлежало оставить малоэффективную войну в дальней Испании и преследовать Газдрубала. Быстро пробиться через заслоны Магона не представлялось реальным, потому Сципион, делая большой круг, двинулся обходным путем. Он надеялся наверстать упущенное время, когда Газдрубал столкнется с противодействием населения в римской части Испании.
Газдрубал без задержки форсировал Ибер, так как пограничные римские отряды не в состоянии были воспрепятствовать переправе столь огромного войска, и направился к Пиренеям. Однако, как он ни торопился, Сципион, который мог позволить себе поход через земли дружественных народов почти без обоза, неумолимо настигал его. Сражение у пиренейских перевалов казалось неизбежным. С приближением Сципиона Газдрубаловы испанцы стали толпами бежать к римлянам. Над пунийцами собиралась гроза. Но, достигнув гор, Публий с удивлением узнал, что Газдрубал уже переправил своих наемников через Пиренеи.
Сработало главное пунийское оружие — деньги. Газдрубал сумел подкупить кельтиберов, и те ночью потайными тропами провели в горы африканский отряд, который с тыла напал на римскую заставу. Имея надежных проводников, карфагеняне не стали дожидаться утра и преодолели природный барьер той же ночью.
Римлянам вступать в Галлию не следовало, потому что уже почти двести лет они враждовали с многочисленным и воинственным галльским народом. Начнись война с галлами, она по своим масштабам мало уступит той, которую Рим ведет с Карфагеном. Кроме того, проконсул не имел права покидать свою провинцию без позволения сената. Несмотря на бешенство, впервые столь яростно терзавшее Сципиона, он разбил лагерь у перевала и принялся терпеливо ждать дальнейшего развития событий. Он понимал, что стоит римлянам перейти Пиренеи, и галлы несметной толпою примкнут к Газдрубалу, но если римляне будут далеко, то пунийцы сами окажуться в роли врагов галлов, и никакая сладкоречивость карфагенского полководца не защитит его от ненависти варваров.
Но надежды Публия снова не оправдались. Газдрубал сумел отлично поладить с галлами. Он налево и направо щедро разбрасывал сокровища, годами добывавшиеся карфагенскими купцами в бесчисленных торговых авантюрах. Сказалась и добрая память о Ганнибале, который в свое время, проходя по этой стране, сумел внушить варварам мысль, что пунийцы воюют лишь с их заклятыми врагами — римлянами, а самих галлов любят более всего на свете и никогда не причинят им вреда. В итоге, Газдрубал легко достиг Альп и у их подножия расположился зимним лагерем.
Места для сомнений не осталось: Газдрубал в недосягаемом для римлян районе дождется лета и тогда вступит в долину Пада. Потеряв всякую надежду на благоприятный исход войны в Испании, карфагеняне все силы бросили в Италию, уповая на талант Ганнибала. Получилось, что Сципион сам своими победами и неотступным преследованием врагов, вынудил их угрожать непосредственно его Родине. Обескураживающий итог столь удачно складывавшейся деятельности. Да, ему поручили Испанию, и он в три года почти полностью овладел этой огромной, богатой ресурсами, имеющей важное стратегическое и экономическое значение страной. Но какова будет обстановка в Италии на следующий год?
Сципион оставил Пиренеи и направился в Тарракон. Многие поздравляли его, считая кампанию года успешной, несмотря на удавшееся бегство Газдрубала, так как оказалась покорена почти вся Испания, но Публий не слышал похвал, его мысли были далеко отсюда, душою и разумом он находился в Италии.
Очевидно, Газдрубал пополнит армию галлами, да и испанцы, очутившись вдали от своих жилищ, будут вынуждены думать о сражении, а не о бегстве. Тем не менее, Публий оценивал возможности пунийского войска на уровне обычной консульской армии, возглавляемой опытным полководцем, каковых немало в Риме. Главную опасность представляло объединение пунийских сил под командованием Ганнибала. Если таковое произойдет, тогда единственный путь к победе, по мнению Публия — избрать консулом его самого и поручить ему войну с Пунийцем. Сципион понимал, что такое возможно через год-два, когда он завершит войну в Испании и этой победой приобретет достаточный политический вес. Вопрос в том, сможет ли государство продержаться необходимое время против Ганнибала с удвоенным войском? Спокойно поразмыслив, Публий обнаружил в активе своего Отечества все потребные для этого ресурсы. Римские войска никогда не были слабее пунийских, за исключением тех случаев, когда противник располагал подавляющим перевесом в коннице, полководцы же, изучив манеру действий Ганнибала, теперь практически не уступали ему.
В результате мучительных раздумий Сципион пришел к выводу, что поход Газдрубала, несомненно, представляет опасность для Италии, но несравнимую с той, которую несло в себе нашествие Ганнибала, Римское государство ныне совсем не такое, каковым оно было десять лет назад, да и вражеское войско существенно слабее прежнего и по качеству воинов, и по способностям полководца.
Обо всем этом Сципион написал своим друзьям в Риме, а также тщательно перечислил слабые места Газдрубала и дал подробные рекомендации, как действовать против него. Основной совет Сципиона состоял в том, чтобы сразу же ранней весною сконцентрировать все силы на борьбе с Газдрубалом и уничтожить его войско, прежде чем пунийцы освоятся в новых условиях. Если же это не удастся, то взаимодействие двух вражеских армий, по его мнению, лишь затянет войну, но в конечном итоге не воспрепятствует окончательной победе Рима. Кроме того, Публий просил Марка Эмилия прозондировать в сенате вопрос о возможности наделения его, Сципиона, империем в предстоящей весенней кампании на основании факта его профессионального знакомства с новым врагом.
Стараясь использовать все имеющиеся в его распоряжении средства для оказания помощи Отечеству, Публий снарядил свои последние корабли и на них отправил в Италию две тысячи отборных легионеров и девять тысяч иберов, в том числе, тысячу всадников.
Делами провинции Сципион в эту зиму занимался мало, поручив их устройство легатам. Впрочем, и иберы присмирели, увидев, как проворно сами пунийцы разбегаются при появлении римлян. Обстановка в Испании была спокойной. Оставшиеся воинские подразделения карфагенян объединил Газдрубал, сын Гизгона, и увел их на зимовку в глубь Лузитании, а Магон с небольшой свитой и мешком денег переправился на Балеарские острова вербовать наемников из местных жителей, которые были особенно хороши как пращники.