Тэлли скомкала в руке простыню и обнаружила, что в ткань вшиты микроскопические датчики – маленькие алчные машинки, измеряющие пульс, следящие за выделением пота и гальванической реакцией кожи. Тэлли несколько раз подряд медленно вдохнула и выдохнула, стараясь овладеть собой и утихомирить злость. Если она хорошенько сосредоточится, то пусть ее хоть целые сутки проверяют на детекторе лжи – она не проколется.
– Меня зовут Тэлли, – произнесла она осторожно. – Я бежала с севера. Я слышала, что у вас тут благосклонно относятся к беженцам.
– Мы принимаем иммигрантов. При Новой системе мпозволяем любому человеку подать прошение на получение гражданства в Диего.
– Новая система? Вот как это у вас называется? – удивилась Тэлли.- Ну так я вам вот что скажу: ваша Новая система – полный отстой, если вы держите человека взаперти только за то, что он пытался убежать от психов. Я про луки со стрелами вам сказала?
– Позвольте вас заверить, Тэлли, в том, что под наблюдением вы находитесь не из-за ваших действий. Гораздо больше нас заботят ваши серьезные морфологические нарушения.
Как ни старалась Тэлли сосредоточиться, по ее спине пробежала нервная дрожь.
– Мои… что?
– Тэлли, ваше тело построено на укрепленном керамическом скелете. Ваши ногти и зубы представляют собой холодное оружие, ваши мышцы и рефлекторные центры значительно усилены.
У Тэлли противно засосало под ложечкой. Она поняла, что сделали смотрители. Решив, что она серьезно травмирована, они отвезли ее в больницу, где подвергли тщательному сканированию, и результаты медицинского обследования вызвали у городских властей нешуточное беспокойство.
– Не совсем понимаю, о чем вы говорите,- сказала она, стараясь разыграть невинность.
– Кроме того, в коре вашего головного мозга имеется ряд структур – по всей вероятности, искусственного происхождения, и эти структуры, видимо, предназначены для управления вашим поведением. Тэлли, вы никогда не страдали внезапными вспышками гнева или эйфории? У вас не было асоциальных порывов, чувства превосходства?
Тэлли еще раз сделала глубокий вдох и выдох. Она всеми силами старалась сохранять спокойствие.
– Уж от чего я точно страдаю, так это от того, что сижу взаперти,- произнесла она медленно и внятно.
– Откуда у вас шрамы на руках, Тэлли? Эти раны вам кто-то нанес?
– Какие раны? Эти? – Тэлли рассмеялась, проведя кончиками пальцев по ритуальным шрамам.- Там, откуда я родом, просто такая мода. Последний писк, можно сказать!
– Тэлли, вероятно, вы не знаете о том, что сделано с вашим головным мозгом. Возможно, для вас естественно заниматься членовредительством – наносить себе порезы.
– Но это просто…- Тэлли в отчаянии застонала и покачала головой.- Послушайте, я тут у вас видела людей, которым сделали просто безумные пластические операции, и вас испугало несколько шрамов?
– Нас беспокоит только одно: что означают эти шрамы в сочетании с вашим психическим равновесием.
– Кто бы говорил про психическое равновесие! – прорычала Тэлли, решив послать куда подальше напускное спокойствие.- Это не я запираю людей в камеры без окон и дверей!
– Вам понятна суть политических разногласий между нашим городом и нашим, Тэлли?
– Политические разногласия? – переспросила Тэлли. – Какое это имеет отношение ко мне?
– В вашем городе уже давно проводятся хирургические операции, имеющие опаснейшие последствия, Тэлли. Из-за этого, а также вследствие отношения властей Диего к беженцам у нас существует дипломатический конфликт. А введение Новой системы только ухудшило наши отношения.
– Значит, вы держите меня в камере из-за того, откуда я родом? – фыркнула Тэлли.- Да вы тут, похоже, стали настоящими ржавниками. В смысле, мозги у вас заржавели!
Последовала особенно долгая пауза. Наверное, врачи спорили насчет того, какой ответ задать компьютеру.
– Зачем вы меня мучаете? – прокричала Тэлли топом невинной капризной красотки.- Дайте увидеть ваши лица!
Она свернулась калачиком на кровати и захныкала, но при этом была готова вскочить и броситься в любую сторону. Эти умники почти наверняка не догадывались о том, что за время сна руки у Тэлли полностью восстановились после травм. Ей нужно было только, чтобы одна-единственная дверь приоткрылась на полсантиметра, и тогда только бы Тэлли и видели в этой больнице.
После секундного молчания голос зазвучал вновь.
– Боюсь, Тэлли, тебя нельзя выпустить на свободу. И связи с модификациями твоего тела ты можешь быть классифицирована как опасное оружие. А опасное оружие в Диего считается противозаконным.
Тэлли прекратила показные рыдания. У нее отвисла челюсть.
– Вы хотите сказать, что я вне закона? – воскликнула она.- Как это человек может быть противозаконным?
– Вы не обвиняетесь ни в каких преступлениях, Тэлли. Мы полагаем, что ответственность должна быть возложена на власти вашего родного города. Но прежде чем вы покинете эту больницу, обнаруженные у вас морфологические нарушения должны быть подвергнуты коррекции.
– Даже не надейтесь! Вы ко мне не прикоснетесь!
Голос и не подумал реагировать на вспышку гнева Тэлли. Так же монотонно, как раньше, он продолжал:
– Тэлли, ваш родной город часто вмешивался во внутренние дела других городов – в особенности в отношении беженцев. Мы полагаем, что вы были изменены намеренно, против вашей воли, по незнанию и посланы сюда для того, чтобы спровоцировать волнения среди иммигрантов.
Они решили, что она марионетка, а не сознательный, мыслящий агент Комиссии по чрезвычайным ситуациям. Конечно, они даже не догадывались, насколько все на самом деле сложнее.
– Тогда отпустите меня домой,- тихо сказала она, пытаясь перевести отчаяние в слезы.- Просто позвольте мне уйти. Я уйду, клянусь вам.
Она прикусила нижнюю губу. Глаза у нее отчаянно защипало, но слез, как обычно, не было.
– Мы не можем вам позволить уйти в вашей нынешней морфологической конфигурации. Вы просто слишком опасны, Тэлли.
– Вы даже себе не представляете насколько»,- подумала она.
– Вы сможете покинуть Диего, если пожелаете,- добавил голос,- но не раньше, чем мы проведем ряд физических коррекций.
– Нет,- сказала Тэлли, похолодев.
Они не могли этого сделать.
– Мы не имеем права легально освободить вас, предварительно не разоружив.
– Вы не имеете права оперировать меня без моего разрешения.- Она представила себя слабой, жалкой, беспомощной… обычной.- Как насчет… информированного согласия?
– Если вы не против, мы не собираемся проводить эксперименты с целью что-либо привнести в измененный химизм вашего головного мозга. После соответствующего обучения вы сможете управлять своим поведением. Но вредоносные модификации в вашем теле будут скорректированы с помощью безопасных, апробированных хирургических методик. Информированное согласие не требуется.
Тэлли открыла рот, но с ее губ не сорвалось ни звука. Они собрались сделать ее обычным человеком, не копаясь в ее головном мозге? Просто кошмарная логика.
Ей показалось, что стены, покрытые мягкой обивкой, жадно смотрят на нее, сверкая множеством насмешливых глаз. Тэлли представила себе, как в ее тело проникают колодные хирургические инструменты и вырезают из нее все особенное.
На несколько мгновений, когда они целовались с Зейном, у нее возникло желание стать обычной. Но теперь, когда кто-то угрожал вернуть ее к занудной обыденности, мысль об этом была нестерпима.
Ей хотелось смотреть на Зейна без отвращения, прикасаться к нему, целовать его. Но она ничего не желала, если ради этого ее опять изменят против ее воли.
– Просто отпустите меня,- прошептала она.
– Боюсь, мы не можем этого сделать, Тэлли. Но когда мы закончим свою работу, вы станете такой же красивой и здоровой, как все остальные. Подумайте об этом. Здесь, в Диего, мы сможете выглядеть, как пожелаете.