Для Юрия Олеши все это не имеет значения.
Все это не имеет значения просто потому, что Шкловский и он говорят о разных вещах.
Закон, установленный Шкловским, имеет отношение т о л ь к о к литературному ряду. Он не распространяется за пределы произведения и не объясняет причин возникновения литературного явления. (Имеется в виду именно этот закон, а отнюдь не вся система Шкловского, которая объясняет много больше, чем иные привычно думают. Я говорю, конечно, о работах, написанных в 20-х годах.) Изучение текста Юрия Олеши по закону Шкловского представляет несомненный интерес и может быть плодотворным, но ведь речь идет не об изучении текста Олеши, а об исторических и психологических причинах возникновения этого текста.
Виктор Шкловский читал всю ночь (и, наверное, даже не один, а вместе с родными и близкими), но, к сожалению, не понял, забыл то, что в эпоху "Зависти" и "Гамбургского счета" хорошо знал: произведение может быть все из кусочков и быть при этом очень хорошим.
Дело не в том, что один жанр хуже или лучше другого, а в том, что могут быть худшие и лучшие обстоятельства, толкающие художника к тому или другому жанру, и оценка самим художником своего жанра.
Юрий Олеша не высоко ценил свой поздний жанр. Он понимал то, чего не понял, или то, что забыл Виктор Шкловский. Он понимал, что его вынудили к записной книжке безвыходность, беспомощность и отчаяние, а не борьба за новые достижения в поэтике.
Он делал вид, что это роман, потому что он делал вид, что ничего не произошло.
"Ни дня без строчки" не имеют отношения к "Гамбургскому счету", потому что в произведе-нии Олеши нет литературной задачи. Эти записи делались в другую эпоху, когда традиция "Гамбургского счета" была пресечена. Аспект исследования этой книги, мне кажется, должен быть в первую очередь не литературный, а исторический и психологический. Литературное произведение "Ни дня без строчки" происходит не из литературы, а из истории русской общественной мысли. И фотографические карточки своей жизни без бордюра Юрий Олеша вклеивает или вкладывает в книгу не с намерением показать прием. Юрий Олеша пишет "Ни дня без строчки" - нечто неопределенное по жанру и из-за этого (особенно в годы, когда он писал) сомнительное, - потому что не может написать бесспорного, обыкновенного художественного произведения. Потому что произошла непоправимая беда. Об этой беде Юрий Олеша говорит сам:
"Как мне помнится, я мог провести прямую черту, как вертикальную, так и горизонтальную, по бумаге карандашом или пером без линейки. Она была всякий раз абсолютно прямой и абсолютно параллельной как нижней стороне листа, так и боковой...
Это была юность, сила и будущее.
Теперь я не могу даже провести прямой мысли, как явствует из этого отрывка"1.
Единственная прямая, настойчивая, сквозная линия последней книги Юрия Олеши такова:
"Итак, я совершенно утратил способность писать... Я сочиняю отдельные строчки. Это возможно, когда человек пишет стихи - проза, статья, драма так не могут быть создаваемы. Я не сочиняю, размахиваясь вперед, а пишу, как бы оглядываясь назад, - не сочиняю, штрихуя, строя, соображая, а вспоминаю: как будто то, что я только собираюсь написать, уже было написано. Было написано, потом как бы рассыпалось и я хочу это собрать осколки опять в целое. Словом, или надо развязать, как говорится, комплекс, или надо кончать дело"2.
1 Юрий Олеша. Ни дня без строки. - "Октябрь", 1961, № 7, с. 162-163.
2 Юрий Олеша. Ни дня без строчки. Из записных книжек. М., с. 61.
".. .внешний мир перестает быть источником новых переживаний, он становится лишь причиной репродукции старых..."
"Ни дня без строчки" в отличие от произведений-предшественников, не замышлялось как жанр. Это не было сознательным, обдуманным, задуманным литературным поступком. "Ни дня без строчки" родилось не как художественное создание. Книга возникла из-за невозможности,
из-за бессилия написать другую, обыкновенную, настоящую книгу с героями, сюжетом, завязкой, развязкой...
"Жизнь - без начала и конца...", "случай", "случайные черты"...
Так складывается, так случилось последнее произведение Юрия Олеши.
В нем нет конструкции, нет замысла, единства, которое иногда образуется сюжетом, иногда героями, иногда темой, материалом, и всегда последовательным единством главного героя всякого произведения искусства автором.
Ни одно значительное произведение Юрия Олеши не было закончено, потому что разорван-ность и непоследовательность его концепции и его взаимоотношений с миром нарушали единство произведения и естественное завершение его. Писатель завершал произведение не концом, а сводил хоть как-нибудь концы с концами.
Отличие "Ни дня без строчки" от других книг Олеши в том, что у этой книги нет не только конца, но и начала.
Бессвязность и противоречивость представлений о взаимоотношениях человека и общества вызвали эту текучесть, эту незаконченность, отсутствие точки отсчета.
"Книга возникла в результате убеждения автора, что он должен писать...
...ни одного дня не может быть у писателя без того, чтобы написать хоть строчку"1.
1 Юрий Олеша. Ни дня без строчки, с. 9.
Он стал писать чуть ли не каждый день. Почти каждый день он садился за стол и писал. Это было открытием, которое может не произвести особенного впечатления на людей, привыкших к обычной ежедневной работе, но неожиданное и удивительное для человека с неустойчивой психической организацией.
Все это было так важно, потому что без особенных осложнений заменяло безнадежные (он это хорошо понимал) поиски простым технологическим приемом. Распад личности приостанавливал-ся выполнением несложной обязанности.
Ему нужно было выполненное задание, нужна была опора, чтобы не упасть, простая и близкая цель, осязаемая, реально достижимая, законченный кусок, не беспредельное, необозримое пространство романа, в котором ничего не различимо, темно, страшно.
Так дотягивал умирающий, все понявший Есенин. Я видел клочки бумаги, неровные квадратики, на которых были написаны рифмы: поэту нужно было хоть что-нибудь, - игра, буриме, чтобы зацепиться и протянуть строчку между двумя опорами. Хоть что-нибудь, чтобы заполнить пустое пространство, не сорваться, повиснуть на последних выступах жизни.
Юрий Oлеша протягивал строку между двумя точками: надеждой и отчаянием. Медленно и неуверенно тянутся дни, строчки.
В напряженной атмосфере ожидания олешинской строчки раздавались тревожные голоса: - Пишет? Ну как? Еще одна фраза? А ту закончил? - Какую? - Господи! Какую!.. "В этот удивительный, обрызганный солнцем день..."
Люди сведущие перечисляли множество произведений Юрия Олеши, над которыми он работал и которые так и не завершил. Ничего особенного в этой незавершенности люди сведущие не обнаруживали: каждый человек уходит, что-то не закончив, не завершив. Ну, не успел человек. Все чего-нибудь не успевают. Толстой умер в восемьдесят два года и то не успел. Гете в восемьдесят три, Вольтер в восемьдесят четыре и вообще еще не приступил. Ну, некогда было. А тут еще "Националь". Вот написал "Три толстяка", "Зависть", потом некогда стало. У каждого человека по-своему развивается его творческий путь.
Сведущие люди не обнаружили в этой незавершенности безнадежность и безвыходность "Ни дня без строчки", попытку ускользнуть от сложных вещей в жанр с особенностями.
Он сам считал, что его книга "это роман"1, другие считали, что, вероятно, она стала бы "романом духовной жизни писателя"2, что она "является и биографией писателя, и романом о его времени"3, что "превосходные "миниатюры"... были не просто разрозненными отрывками, а звеньями одной цепи... Олеша наработал много таких "звеньев", но не успел соединить в целое.."4.
1 Юрий Олеша. Ни дня без строки. - "Октябрь", 1961, № 8, с. 148.
2 Б. Галанов. Мир Юрия Олеши. В кн.: Юрий Олеша. Повести и рассказы. М., 1965, с. 15.