– Не буду спорить, я удивлён, – стараюсь говорить мягко, – но… удивлён приятно.
Она теряется, хлопает глазками.
– Я думала…
– Что я испугаюсь? – хмыкаю, перебивая ее. Варя неловко кивает.
– Варь, я понимаю, что, возможно, тороплюсь. Просто ты мне очень нравишься. У меня такого никогда не было, голову теряю рядом с тобой. Но я понимаю, тебе нужно время, я подожду.
Напряжение ощутимо уходит из её тела, словно поток воздуха, который вырывается изо рта, когда она протяжно выдыхает.
– Спасибо, – смотрит щенячьим взглядом.
Это не мне спасибо, а Славику. Вот ведь подобрал девочку, так подобрал. Как чувствовал!
Снова улыбаюсь, переплетая наши пальцы.
– Ну целоваться-то нам позволяется? – спрашиваю, имитируя доброе озорство.
Варя с улыбкой кивает и сама робко тянется к моим губам. Конечно, от поцелуя я снова завожусь. Может, отправить её в общагу и снова в клуб махнуть? Там наверняка туса в самом разгаре. Даже если нет, склею доступную тёлку на танцполе. Не ждать же мне, пока Варя решится избавиться от девственности.
Ещё минут пятнадцать мы целуемся под тупой романтический лепет, потом она уходит, между прочим, тоже возбуждённая и неудовлетворённая. Интересно, она мастурбирует? Хмыкаю, заводя машину. Сегодня точно будет, причем с мыслями обо мне.
Может, и хорошо, что ничего не было, зато она распалилась. Будет теперь думать о сексе. Нормальная метода, буду её возбуждать и отправлять домой. В итоге не выдержит и сама попросит.
Для начала меняю тачки, потом еду в клуб. Веселье реально в разгаре, но мне оно неинтересно. Ищу подходящую девчонку, компания разрослась за время моего отсутствия. И тут на плечи ложатся чьи-то руки. Поворачиваю голову: кажется, одна из тех недоблизняшек.
– Решил вернуться, соскучился по мне? – мурлычет на ухо. Усмехаюсь.
– Подружка твоя тут ещё?
– Сейчас найду.
Не находит, приводит другую. Мне без разницы, не в глаза же я им смотреть буду.
– Пошли, девочки, в отдельную випку, – подталкиваю их к выходу. Так, надо выловить официанта, чтобы снять вип. Но в коридоре сталкиваюсь с хозяином клуба. Он мужик с понятиями, тех, кто оставляет у него много бабла, знает в лицо. Вот и сейчас, окинув моих подруг взглядом, Антон* говорит, пожимая мне руку:
– Справишься с двумя-то, Князев?
Хмыкаю в ответ:
– Я и с тремя справлюсь. Вип есть свободный?
Он только головой качает с насмешкой. Ну да, ну да, знаем мы вас. Это сейчас он остепенился, женился, дочь растит. А ещё недавно отрывался не хуже моего, несмотря на то, что ему сорокет.
– Иди в седьмой, – кивает мне Жуков*, – я пришлю официанта, так что не увлекайтесь там сходу.
Девицы идиотски хихикают, но совету Антона внимают. Ладно, шампанское, закуски, секс. Много хорошего длительного секса.
Вилки неприятно звякают о тарелки, и я каждый раз морщусь, словно мне по мозгам скребут. С бухлом я вчера перебрал. Отец не сводит недовольного взгляда, мама смотрит в тарелку, изредка поднимая глаза то на меня, то на него. Да плевать, пусть хоть дыру на мне прожжет.
Когда завтрак заканчивается, папа встает и кидает мне:
– Поговорим.
Тяжело вздохнув, плетусь за ним в кабинет.
– Ты когда бухать перестанешь? – интересуется отец. – Пора за ум взяться, Денис.
Не удержавшись, закатываю глаза.
– Ну чего тебе надо? – спрашиваю. – Я экзамены сдаю нормально, машину пьяный не вожу…
– Ты знаешь, какие о тебе ходят слухи? – перебивает он. – Я только и слышу, что Князев-младший опять надрался в каком-нибудь паршивом клубе.
– Не в паршивом, в самом лучшем в городе.
– Да мне плевать. Мать себе места не находит, о ней хоть подумай.
– Ты о ней много думаешь, – фыркаю я. Он хмурится.
– Я о ней думаю, и уж куда больше твоего. Забочусь, стараюсь сделать всё, чтобы ей было хорошо. Ты прекрасно знаешь, что у неё слабые нервы, ей нельзя волноваться.
– Я эту песню с детства слушаю, – морщусь в ответ.
– Это не песня, Денис, – повышает он голос, но тут же берёт себя в руки. – Значит, так. Или ты берёшься за ум, бросаешь клубы и блядей, или я лишу тебя карманных денег.
Я каменею. Не из-за бабла, конечно, а из-за условий. Типа решил взять вот так, чтобы я не выкрутился и снова сделал, как он хочет. Надо же.
Помнится, в шестнадцать он сам начал мне подкидывать бабки, чтобы я молчал о его косяках, а теперь решил всё развернуть. Охрененно придумал.