Мне мешало всё: голос Марты, тягучий и произносящий нелепые определения танцевальных па и мне хотелось смеяться в голос, но я сдерживался. Её изящные кисти и тонкие пальцы, которые плавными взмахами, словно резали воздух, наполненный её же парфюмом и страстью к своему делу.
Так упоённо отдаваться увлечению, могут только фанатики и она определённо была одним из таких одержимых, хотя тяжёлая тоска всё же проскальзывала в небесно-голубых глазах, подогревала любопытство, но не жалость. Прерывать единство утонченности и азарта, смешанное в равных пропорциях было бы преступлением, я мог лишь наслаждаться, испытывая восторг.
Грациозное тело красиво выгибалось, пластично вырисовывало все прелести, и мне приходилось с остервенением хвататься за перекладины станка, лишь бы не позволить себе вольность. Не взвалить на плечо соблазнительного хореографа и не утащить в укромное место подальше от любопытных глазок.
Такой поворот стал бы концом в завоевании строптивицы, а ведь мне не терпелось довести начатое до конца. Нет, не для галочки, да и списки амурных побед я никогда не вёл. Марта действительно мне понравилась, что-то незримое и очень прочное тянуло к ней, ломало волю и делало из меня помешанного, а прошли какие-то сутки. И те вывернули меня наизнанку и вновь заполнили нестерпимой жаждой видеть Марту, узнавать её лучше, впитывать притягательную энергетику, которая чувствовалась даже на расстоянии.
– Устал? – присаживается рядом только что вернувшаяся Марта, вырвав из тугих воспоминаний и размышлений, касающихся именно моего отношения к ней.
Она успела переодеться и скорее всего, принять душ, судя по тому, как сладко запахло клубникой с её приходом.
– Честно скажу...было непривычно, – потирая затёкшую голень, разгоняю сосредоточенную под кожей усталость, а сам так и не могу перестать любоваться тонкими лодыжками, не особо понимая, как такая хрупкая с виду кость могла подолгу удерживать вес, когда Марта танцевала на пуантах. – Пожалуй, я пересмотрю свое мнение насчёт танцоров, но колготки всё же не моё.
Марта мило улыбается в ответ, накручивая на палец прядь волос, словно волнуется или чувствует себя неуютно наедине со мной.
– Мы можем перенести затею со свиданием, не горит же?
– Горит, очень даже горит. Где у тебя тут огнетушитель? – а ведь и правда полыхает, под кожей по венам разгорячённая кровь тягуче течёт, как раскалённая лава, обжигая изнутри. – Марта Андреевна, не нужно изворачиваться и включать заднюю. Я твоё условие выполнил? – задаю чисто риторический вопрос, смотрю укоризненно на неё, наставив указательный палец, призывая ответить за свои слова. – Дело за тобой.
– Ладно! – пожимает плечиками, гордо вздёрнув подбородок, смотрит бойко, с вызовом. – И куда ты меня поведёшь? Я бы не отказалась поесть. Тут рядом Макдональдс.
– А как же фигура, диеты и вред фастфуда? – чуть ли не загибая пальцы, шутливо перечисляю то, что по моему мнению, для девушек важно, чего они придерживаются и что берегут. – По тебе не скажешь, что ты злоупотребляешь вредной едой.
Обвожу взглядом шею и худенькие плечи, спускаюсь ниже, к груди. Представляю её в нижнем белье, но затем подмечаю, что тонкая белая маечка одета на голое тело, через которую отчётливо видны торчащие вверх упругие соски. Зрелище явно не для тех, у кого давно не было секса. Резко меняю траекторию взгляда и для сокрытия того самого пожара в штанах, зажимаю руки между коленями, скрывая своё желание за сгорбленной позой.
– Мне не грозят контрольные взвешивания и вылет из главной партии в спектакле. Я давно не танцую, – с тоскливым отчаянием в голосе отвечает она, не поворачивая головы, усердно пряча подавленность. А я ощущаю себя птичкой-мозгоклюйкой, которая неуместными словами, умудрилась ковырнуть старую рану, ведь с тихим сожалением говорят о том, что отзывается болью. – Теперь я обычный педагог-хореограф.
Шумно выдохнув через нос, поднимаюсь с лавочки и подаю руку, её ладошка буквально тонет в моей широкой ладони. Не раздумывая, Марта встаёт, воспользовавшись предложенной помощью.
– Я бы убрал из предложения слово "обычный".
– Много ты понимаешь в балете и танцах в целом?!
Уголков полноватых губ касается мимолётная улыбка, а мне и этого хватает, чтобы завестись по новой. Твою мать, да что же такое со мной происходит?