Клавдия Никодимовна. Господи!
Злата (подходит к зеркалу). Я это или не я? Не пойму. Красивая какая-то девица. Здравствуйте, леди, сеньора. Здравствуйте, мисс, как вас зовут? Злата-джан, Злата-сан, пани Злата, мадемуазель Злата… Счастье… Верно, будто бы переродилась… А что, мама, свадебное платье ты зашила?
Клавдия Никодимовна. Так зашила, что и шва не видно.
Злата. И туфли целы?
Клавдия Никодимовна (достает). А куда ж им деться.
Злата. И фата? И кольца?
Клавдия Никодимовна. Все, все здесь, дорогая. А только, может быть, теперь не спешить? Теперь всякий рад будет.
Злата. Спешить, спешить, спешить. Завтра заявление подадим. Ведь он каждый вечер ходил, говоришь?
Клавдия Никодимовна. Ходил. Греха на душу не возьму. Ходил.
Злата. Так в чем дело? Ведь он ходил, ходил, ходил! А в Москву ездил! А вот и мой свадебный подарок ему!
Проводит рукой по лицу.
Клавдия Никодимовна. Тебе это подарок. Тебе. За все твои страдания. Восемнадцать лет. Тебе подарок. И мне. А ему и без подарка ты хороша. Больно дорогой подарок ты для него теперь.
Злата. Мама, ты что, выходит, пока я уродиной была, он был хорош, а теперь… Так же нечестно! Ведь я люблю его! Ведь он красивый, добрый. Разве он не добрый и не красивый?
Клавдия Никодимовна. Ну раз любишь, тогда красивый и добрый.
Злата. Может быть, он другую завел, ты знаешь? Говори честно.
Клавдия Никодимовна. Никого не завел. У меня каждый вечер сидел, говорю тебе. А только жаль мне что-то стало такое сокровище ему отдавать.
Злата. Так я же все равно была уже с ним!
Клавдия Никодимовна. Ну, это по нынешним временам мало что значит. Кто полюбит, на это дело не посмотрит. А такую красавицу как не полюбить? (Звонок.) Ну, вот и он.
Злата. Не говори, мама, что я здесь. Пусть, как раньше, к тебе придет. А там… (Смеется.)
Клавдия Никодимовна. Не хочешь, не скажу. Воля твоя. (Берет трубку.) Да, Олег. Конечно, приходи, я блинов испекла. (Кладет трубку.) Сейчас придет.
Злата. Я, мама, во все свадебное оденусь. Давай платье. (Медленно одевается перед зеркалом.) Поправь сзади фату, мама. А помнишь, я хотела густой фатой лицо закрыть?
Клавдия Никодимовна. Чисто королевна. Вот соседи-то увидят — удивятся! Чудо прямо свершилось! Ты хоть фамилию врача своего скажи, я ей подарок свезу.
Злата. Мама!
Клавдия Никодимовна. Что?
Злата. Он придет, оставишь нас вдвоем?
Клавдия Никодимовна. А мне нельзя на счастье твое полюбоваться?
Злата. Хоть часика на два. Я… я с ним побыть при свете, в комнате хочу, как ты тогда при этих свечах… Тогда же все в темноте было… Он-то знал, что я уродина, а я-то, дурочка, пуще мертвецов света боялась…
Клавдия Никодимовна. Знал… Да, уйду, уйду, коли просишь… Все одно, к свадьбе дело. (Звонок.)
Злата. Я за портьеру спрячусь, а ты ничего не говори. Я сама, когда надо, выйду.
Клавдия Никодимовна. Ладно. (Уходит открывать, потом входит с О л е г о м.)
Олег. Блины — это хорошо, Клавдия Никодимовна. У нас в общежитской столовке только гречневой кашей кормят — размазней. (Садится.) А что это за подсвечник такой? Свечей-то для него сколько надо! (Считает.)
Клавдия Никодимовна. Праздник.
Олег. Уж не приехала ли?
Клавдия Никодимовна. Да как сказать… нет, вроде…
Олег. Ох и глупая она у вас, ох и глупая, ведь всерьез же я к ней, мне ее ожог не помеха, в человеке ведь не лицо важно, а душа, а душа у нее золотая, нежная, что мне ее ожог — так, неладный случай…
Клавдия Никодимовна. Неладный…
Пауза. Из-за портьеры выходит З л а т а, ее лицо закрыто густой вуалью.