─ Вполне нормально злиться, Лилли, и тебе не должно быть стыдно за то, что ты когда-то любила её. Дети любят своих родителей, это в порядке вещей. Ненормально то, что эта женщина просто оставила своих детей без присмотра в руках грёбаного психопата.
Она скручивает пальцы перед собой на барной стойке.
─ Она слабая, ─ тихо говорит Лилли. ─ Она всегда была слабой. Слабость — это яд.
─ Слабость свойственна человеку, Лилли, ─ тихо говорю я. Она ненавидит слабость. Похоже, будто она всё время должна быть сильной, даже рядом со мной.
Она поднимает голову, её бездонные зелёные глаза пристально смотрят на меня.
─ Когда у тебя есть дети, слабость — вещь непозволительная. ─ Она сжимает губы. ─ Если ты не готов к этому, тогда тебе не следует иметь их, ─ говорит она ледяным тоном.
─ Значит, она даже не искала тебя? ─ спрашиваю я осторожно, уходя в сторону от неудобной темы.
Она безразлично пожимает плечами.
─ Вероятно, она ещё неделю была в алкогольной коме, прежде чем заметила наше отсутствие. ─ Боже, это так ужасно. ─ Она не заботится ни о чём, кроме выпивки. Даже когда она нашла нас, всё, о чём она волновалась, были деньги, только деньги. ─ Она права. У этой женщины, очевидно, нет ни стыда, ни совести.
─ Хотел бы я знать всё это раньше, Лилли. Я бы ни за что не заплатил ей. Я бы решил этот вопрос совершенно по-другому, ─ бормочу я.
─ Я не собираюсь втягивать тебя в свои проблемы, Тео, ─ раздражается она.
Я впиваюсь в неё взглядом.
─ Ты, бл*дь, серьёзно? После всего, что было, теперь ты говоришь мне, что не хочешь втягивать меня в своё дерьмо? ─ Я сухо усмехаюсь. ─ Сладкая, да мы глубоко по колено в дерьме друг друга, и это именно то, чего я и хотел.
Небольшая улыбка растягивает её губы, и Лилли наклоняет голову в сторону.
─ В самом деле?
Я двигаюсь вокруг барной стойки, чтобы протянуть руку и коснуться её прекрасного лица.
─ Я не знаю, как ты, чёрт возьми, делаешь это, Сладкая.
─ Делаю что? ─ тихо спрашивает она.
─ Живёшь. Продолжаешь двигаться дальше. Не только выдерживаешь, но и возрождаешься после таких ужасных событий. ─ Она тянет меня ближе к себе, пока не встаю между её ног. Она обнимает меня, прижимая лицо к моей груди.
─ Мир может быть жестоким. Самое лучшее, на что ты можешь надеяться, что кто-то будет держать тебя за руку, пока ты проходишь через все испытания, ─ бормочет она мне в грудь. Чёрт, я люблю эту женщину. Думаю, что я, столкнувшись с такой жестокостью окружающего мира, мог бы стать самоубийцей.
─ Я люблю тебя, Сладкая, ─ говорю я ей.
─ Я люблю тебя. ─ Лилли отрывается от моей груди и откидывает голову назад, слегка улыбаясь мне. Она кладёт руки мне на грудь и слегка толкает меня. ─ Теперь иди и приготовь мне блинчики, ─ командует она.
─ Ты такая требовательная, ─ жалуюсь я.
─ Я? Нет! ─ Я не могу не улыбнуться. Я действительно не знаю, что только что произошло, но это было грандиозноно. Она впустила меня.
Я открываю холодильник и хватаю несколько яиц. Надеюсь, у меня есть мука. Я никогда не занимаюсь покупкой продуктов и не могу представить, чтобы Мария среди прочих продуктов купила сюда муку, хотя иногда она печёт мне торты. Я знаю, она лучшая домработница на свете. Ага, мука всё-таки есть.
─ Ты хотя бы знаешь, как делать блинчики? ─ спрашивает Лилли.
Я оборачиваюсь и смотрю на неё.
─ Я оскорблён.
Она вскидывает бровь.
─ Теперь я должна это увидеть.
* * *
Мне удается заставить её съесть два блина, которые кажутся маленькой победой.
Она кладёт вилку и проверяет свои часы.
─ Мне нужно идти, ─ вздыхает Лилли. ─ Полиция всё ещё ждёт от меня заявление. Я сказала, что сегодня днём приду в участок.
Я киваю.
─ Ты знаешь, что собираешься им сказать?
Она смотрит на меня, в её глазах сияет привычная мне твёрдость.
─ Я скажу всё, что угодно, лишь бы вытащить его.
Не могу не согласиться. Он её брат, и я знаю, что Лилли сделает и скажет всё, чтобы помочь ему. Тем не менее, я обеспокоен тем, что она не видит всей ситуации в целом. Если она войдёт в участок и сообщит им то, что она рассказала мне, вероятно, что власти сочтут это смягчающим обстоятельством и освободят Гарри. Тем не менее, для прессы не займёт много времени, чтобы всё разнюхать. У них будет целый день, чтобы обсосать все факты и построить домыслы. Я не могу допустить, чтобы это случилось с ней.
─ Послушай, я думаю, что сейчас ты должна сказать как можно меньше и посмотреть, как будут развиваться события. В любом случае у них нет ничего, чтобы продолжать удерживать его.
Она хмурится.
─ Если бы там была я, он сделал бы всё, что зависит от него.
─ Ты действительно думаешь, что он хотел бы, чтобы ты это сделала? ─ возражаю я. Она не отвечает, потому что знает, что я прав. ─ Я позвоню Клаудии. Она поедет с тобой. Она сможет что-то подсказать тебе. ─ Клаудия будет контролировать ситуацию и убедится, что Лилли не бросится на амбразуру, чтобы спасти брата.
Она качает головой.
─ Нет, тебе совсем не обязательно это делать. Я знаю, сколько денег эта женщина берёт в час. Достаточно для того, чтобы я захотела сменить свою специализацию на уголовное право, ─ бормочет она.
─ Лилли, клянусь богом, если прямо сейчас ты снова начнёшь говорить о деньгах...
Она закатывает глаза.
─ Ладно, ладно. Спасибо. ─ Она соскальзывает с табурета для завтрака, разглаживая руками юбку. Я разворачиваюсь на своём стуле, чтобы быть к ней лицом. Лилли нервно грызёт ноготь большого пальца. Я беру её за запястье и тяну за руку к себе, используя это, чтобы она встала вплотную ко мне. Её тело идеально вписывается между моих бёдер.
Я обнимаю её лицо обеими руками.
─ Всё будет хорошо, Сладкая. Просто слушай Клаудию, и я обещаю, что вытащу Гарри. Ладно? ─ Она, молча, кивает. Я поднимаюсь и целую Лилли в лоб. ─ Ты вернёшься сюда позже?
─ Да, нам, наверное, нужно поговорить о... дерьме.
Я смеюсь над её красноречивым выражением.
─ Да, не помешало бы. Поезжай. Я буду здесь, когда ты вернёшься. ─ Я подхожу к барной стойке и беру ключи от Рендж Ровера. ─ Возьми машину.
─ Спасибо. ─ Она посылает мне небольшую улыбку, а потом разворачивается и уходит.
─ И Лилли... ─ Она оглядывается через плечо. ─ Я люблю тебя.
Она улыбается и, не ответив, уходит. Хотя на самом деле в этом нет необходимости. Мне не нужны от неё слова, чтобы знать, что она чувствует. Я наблюдаю, как она вышагивает, спускаясь по лестнице, каблуки её туфель громко стучат по деревянному полу. Шикарная юбка-карандаш обтягивает её бёдра во всех правильных местах. Даже с похудевшей задницей, и юбкой, которая от этого слегка колышется вокруг её бёдер, она всё ещё выглядит невероятно.
Я беру телефон и нахожу номер Клаудии.
─ Клаудия Уэстон слушает, ─ рявкает она, когда отвечает на звонок.
─ Клаудия, это Тео.
Её тон мгновенно меняется.
─ Ах, Тео, дорогой. Как ты? ─ Я знаком с Клаудией довольно давно. Вы даже представить себе не можете, из какого количества передряг она в своё время вытащила меня. Клаудия единственная женщина, которая может выдать откровенное избиение за самооборону. Что я могу сказать? Раньше мы с Хьюго постоянно ввязывались в драки в барах. Назовите это синдромом золотой молодёжи, если хотите.