Наркотическая эпидемия терзала каждый социальный слой — от нищих, страждущих до заветного опиума, до высших элит, балующихся целым набором наркотиков, от марихуаны до экзотического эфедрина.
Эпидемия усугублялась ещё и разорением, вызванным тяжёлыми налогами, наложенными на страну для преодоления последствий многочисленных восстаний.
Быстрый рост употребления наркотических веществ приводил к столь же быстрому росту импорта этих самых наркотических веществ, что, в свою очередь, приводило к постоянно растущему торговому дефициту и последующему падению объёма циркулирующих в экономике драгоценных металлов.
Последнее было тем болезненнее, что в итоге области и, в особенности, города, наживавшиеся на торговле с иностранцами, в частности, на контрабанде наркотических веществ, всё сильнее полагались на иностранные валюты.
По той простой причине, что испанская валюта, как пример самой стабильной и надёжной международной валюты в мире на тот момент, аналог нашего доллара, содержала больше драгоценного металла, чем китайские денежные средства.
Кроме того, как уже упоминалось ранее, ещё и более-менее постоянное «сильно большее» содержание драгоценного металла. Это, к слову, было одним из важнейших преимуществ имперской валюты не только над китайской валютой, но и над прочими валютами, в том числе европейскими.
Ну и, таким образом, китайские денежные средства замещались постепенно европейскими валютами, в особенности, имперской валютой, лишь усиливая зависимость Китая от внешней торговли с европейцами.
Ну и, собственно, в 1812 году имперское правительство, наконец, всерьёз взялось за проблему, отвечая, таким образом, на быстрое развитие кризиса, осложнявшегося общим экономическим спадом, вызванным, отчасти, резким падением спроса в Европе на китайский чай, шёлк и фарфор.
Как результат всего этого водоворота событий, который мы копнули буквально на сантиметр, в то время как под нами осталась целая Антарктида и нераскрытыми остались тысячи тем, начал заворачиваться конфликт между Цинским Китаем и Империей.
Конфликт, осложнявшийся ещё и тем, что имперцы вели политику агрессивной экспансии в Гималаях, захватывая всё более значительный контроль над территориями современных Тибета, Непала, Бутана и прочих.
Конфликт, осложнявшийся ещё и тем, что имперцы вели политику агрессивной экспансии в Индокитае, захватывая всё более значительный контроль над территориями Вьетнама, Камбоджи, Лаоса, Таиланда, Бирмы и Малайи.
Конфликт, осложнявшийся ещё и оккупацией островов Рюкю, в связи с которым произошло фактически полное расстройство японо-китайской торговли.
Торговля между Китаем и Японией проходила, разумеется, не только через формальное посредничество островов Рюкю, фактическими владельцами которых были князи Симадзу, хотя через Рюкю и проходила весьма значимая часть торговых операций.
Она происходила и через Нагасаки, разумеется. Через то самое Нагасаки, которое имперцы стёрли в труху при помощи своих морских орудий после того, как японцы наотрез отказались признать передачу голландских торговых постов в руки, как им казалось, португальцев и испанцев.
Как не сложно заметить, Империя наступала Цинскому Китаю на пятки абсолютно везде! Имперские агенты влияния сумели покуролесить даже в Центральной Азии, где народы Туркестана, разумеется, при материальной и идеологической поддержке имперцев, восставали против китайского влияния в регионе.
В общем, да, конфликт был абсолютно неизбежен. Слишком сильно было военно-политическое, культурное и экономическое давление Империи на Цинский Китай, чтобы последний на это никак не отреагировал.
Так что да, уже в 1812 году была запрещена абсолютно вся торговля с подданными Империи, так как китайским бюрократам было проще и экономически разумнее запретить её всю, чем реагировать на возникновение каждого нового «рекреационного средства» и пытаться как-то контролировать их ввоз в целом.
Как следствие, в том же 1812 году случилась стычка между имперским торговым кораблём, вёзшим на момент выхода в море ещё легальные товары, и несколькими джонками, направлявшимися перехватить этот торговый корабль ещё до его прибытия в Кантон, главный центр торговли с европейцами.
Разумеется, на это отреагировали военно-морские силы Империи в регионе — эскадра, расположенная в Макао и борющаяся с пиратской активностью в Южно-Китайском море, а также прилегающих морских участках. Она насчитывала 9 фрегатов различных рангов (преимущественно V-го ранга).